Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

— Пусть мое подобие не обманывает тебя: для нас форма не постоянна. Мы способны искажаться, как заблагорассудится, и менять мир вокруг без всякого движения на вид.

Лицо Гаада задрожало, размазалось - осталось только пара красных глаз. Его одеяния стремительно менялись: крестьянские наряды, рыцарские доспехи, характерная униформа, странный невиданный костюм... Несмотря на неустойчивые формы, голос Гаада звучал так же неизменно.

— Жители другого мира звали это волшебством. Во что бы то ни стало они стремились получить хоть каплю таких сил, — Гаад прекратил метаморфозы и вернулся к своему первоначальному лику. — Дикари не осознавали, какая могучая амброзия течет по их жилам...

Северин невольно посмотрел на сдержавшую с его груди нить. Пытался прикоснуться к ней, но пальцы прошли насквозь.

— Магические соглашения: обмен части нашей природы на вашу кровь, эссенцию жизни. Чем больше мощь — тем больше пактов можно сложить, и получить большую силу вместо этого. Пока другие отчаялись в возможности что-то исправить, я, после двух неудачных попыток, наконец-то понял, как можно возродить наш мир.

Характерник не перебивал ни словом: как и Рахман, Гаад впервые мог наконец-то вывернуть душу... Какой, по его словам, не существовало.

— Гаспид, Нечистый, — попадавшие сюда искатели обращались ко мне разными прозвищами, считая кем-то из своих сказок, — Гаад подвел лицо к небу. — Если бы меня только озарило раньше! К величайшему сожалению, эпоха кровавых жертвоприношений тогда уже истекла.

Гаад подхватил одну из ниток, тянувшихся от свитка. Между его пальцами она налилась силой, зазвучала громче, запульсировала, как полная крови артерия.

– Пришлось искать новые возможности. Человечество быстро менялось: от мелких тотемов и племен до великих богов и государств. Разные народы, разные языки, разные флаги. Я долго наблюдал, но не понимал этих разделов, пока не понял, как их можно использовать.

Багровые глаза ослепительно вспыхнули.

— Те, кто любой ценой стремятся защитить родную землю! Отвага. Упорство. Самоотверженность. Этих слов можно не понимать, чтобы осознать, что капля такой крови стоит кадки крови испуганных жертв. Именно она нужна этому миру.

Пейзаж мгновенно изменился: свиток над головами исчез, а нить, которую только что держал Гаад, больше не терялась на горизонте, а дрожала в шершавой коре огромного дуба, раскинувшего ветки чуть ли не до самого неба — искра жизни в царстве смерти.

— На отведенных мне территориях в мире людей шла очередная война, и я ею воспользовался: один искатель бессмертия помог проверить жизнеспособность нового замысла, а затем привел юношу, который искренне считал, будто сделка закончится на нем... Бедняга Мамай понимал. Следом ожидаемо пришли другие победители... Когда враг на пороге, сабли не ломают, ведь так, Северин?

Он вздрогнул: именно эту фразу недавно произнес Рахман.

– Это ты вразумил Сокола! - воскликнул Чернововк.

– Серый Орден стал моим шедевром. Отчаянные добровольцы, стремившиеся защитить собственный дом, с вашей стороны, и соблазнительное соглашение с моей. Условия я продумал заранее: силы и противовесы складывались таким образом, чтобы вы не стали непобедимы — небольшой закрытой кастой, правящей другими; чтобы вы погибали и приходили с новыми подписями; чтобы ростки с ваших тел раскинулись обильно и обильно, Гаад указал на свиток, едва видневшийся за горизонтом. - Честный обмен. Каждый получает свое.

Характернику хотелось ненавидеть Гаада, но пронизанное волшебной нитью сердце отзывалось пустотой.

— Все равно... Не понимаю. Зачем?

Палец указал под ноги Северина.

— В сердцах, которые вы режете по собственному желанию, таится незримое семя. Питается, растет, закаляется волчьей тропой. Когда сердце умирает, из него проклевывается росток новой жизни, который вы называете характерными дубами. Понимаешь теперь, почему сделка необратима?

Гаад поднял один из желудей, осмотрел, бережно бросил в глубокую расщелину.

— Из ваших тел, завещанных Потусторонним миром, они растут здесь — мои дубравы. Наше будущее, - его голос громче, и черные листья затряслись. — Годами, десятилетиями, веками они медленно охватывают мои угодья, крепнут, рассыпаются новыми зернами, сплетаются в слоях мертвой земли сетями безграничных корней, где их никто не потревожит, лелеят всю пролитую когда кровь... Ждут своего времени — времени возрождения! Этот небольшой клочок станет первым островом жизни.

Он погладил кору величественного дуба, восставшего из тела первого характерника.

– Орден выполнил свое истинное предназначение.

То есть... Они присягали, жили, дрались, умирали с верой в проданную душу... А на самом деле становились живым гумусом для деревьев другого мира?

— Не пойму, как кровь пробудит мертвую землю.

– Ты и не должен.

Вот тебе воспетая легендами волчья тропа. Вот тебе правда!

— Зачем тогда дубы растут в мире?

– Те бледные тени – одна из моих ошибок. Я не ожидал, что деревья будут иметь двойников. Не учел некоторых связей между мирами... Впрочем, в таких колоссальных делах невозможно все предвидеть.

Характерник посмотрел на свою грудь. Нить, тянувшаяся отсюда, пульсировала в такт его сердцебиению.

— Не помню, как в мое сердце что-то вкладывали.

– Некоторые вещи я приказываю вам забывать.

В ушах скрежетнуло, и перед глазами стали одинаковые карты с рисунками волчьих черепов. Капля крови растекается белым фоном, рисует красный мостик. Воспоминание вынырнуло, будто камень из сапога, который терзал так долго, что стал давно привычным.

— Например, моя маленькая игра, — на мгновение в руке Гаада промелькнуло бревно. — Ты был среди тех, кто рискнул, за что и получил силу свободно путешествовать между мирами... Хотя не смог сохранить ее, потому что не имел достаточно клепок, чтобы не сердить Владычицу.

Слишком много для одного разговора. Многовато, чтобы осознать все сразу. Тем более, когда багровые глаза смотрят так насмешливо!

- А Зверь?

— Суть, что лепетает в твоей голове? – Гаад улыбнулся. — Еще один непредвиденный вывих условия, по которому нельзя задолго находиться на месте. Я не предвидел, что вместе с природой волка это может расщепить ваши личности. Люди — такие хрупкие создания...

Багровые глаза Гаада. Багровые глаза отца.

— А тот неугомонный истукан, который по верности Мамаю ставил свои несуразные опыты, лишь усугублял трещины и присылал разбитые сознания несчастных в путешествие без возврата.

Северин собрался с мыслями на новый вопрос, но Гаад махнул руками.

— Время болтовни закончилось.

Они вернулись к пропасти. Гаад разинул отвратительно увеличившуюся пасть и свиток, свернувшись, нырнул ему в глотку. Призрачные нити растаяли. Вокруг снова царили сумерки, покрытые тусклым сиянием неподвижного светила.

– К делу, –