Станция "Фронтир" - Никита Семин

Рорк не целился. Развернулся. Выстрел. БА-БАХ! Взрыв. Не оглядывался. Шаг. Ещё шаг. И он пересёк мерцающую синеву "Кокона".

Тишина. Абсолютная. "Кокон" отрезал рёв преисподней, как нож. Остался только звон в ушах. Воздух. Чистый. Пронизывающий холод. Резал обожжённые дымом лёгкие, как лезвие. Сладковатый запах антисептика и озона.

Свет. Ослепительно-белый. Стерильный. Резал глаза, привыкшие к багровым отсветам пожаров.

За спиной "Кокон" мерцал, отражая искривлённые тени тварей, бешено бросавшихся на невидимый барьер. ГЛУХОЙ УДАР чего-то тяжёлого – и тишина снова.

Шлюз зашипел, захлопнулся. Щелчок. Герметично. Они были на борту абордажных катеров.

Ровный гул двигателей. Тихие голоса медиков: — Дайте адреналин! Жгут выше!

Стоны раненых. Прерывистое дыхание выживших зеков. Сидят на полу в тёплых серых одеялах. Глаза – пустые. Шоковые. Грязь, кровь на лицах – жуткий контраст с белизной катера.

Рорк сорвал шлем. Вдохнул. Полной грудью. Воздух впился в лёгкие – чистый, ледяной, с привкусом меди и антисептика. Обожгло. После вони "Сигмы" – как глоток водки после пожара. Спину пронзила дрожь – адреналин сдавал, оставляя ватность в коленях и мелкую трясучку в пальцах, спрятанных в перчатках. Он прислонился к холодной, гладкой как лёд стене катера. Металл зябко просачивался сквозь броню, напоминая о космическом холоде за бортом.

Взгляд сержанта упал на Ленна. Геолога уже укладывали на антиграв-носитель. Медсестра втыкала капельницу в жилистую руку. Бледная. Глаза мужчины нашли Рорка. Не пустые уже. Глубокие. Как колодцы, полные тяжёлой, немой воды. Слёзы катились по щекам, смешиваясь с копотью и грязью, оставляя белые дорожки. Губы шевельнулись. Беззвучно. Но Рорк прочёл: "Спасибо." Или "Почему?" А может, и то и другое.

Сержант кивнул. Коротко. Жёстко. Не для утешения. Для подтверждения: Да. Выжил. Пока. Рука в бронеперчатке непроизвольно сжалась в кулак. Мелкая дрожь. Не от холода. От сдающего адреналина и той стальной пружины внутри, что наконец-то разжалась. Он чувствовал каждую царапину на броне, каждый грамм въевшейся копоти и кислоты как вторую кожу.

Он оттолкнулся от стены. Шагнул к ближайшему коммуникатору – матовой панели на стене, мерцающей холодным синим в слишком белом свете. Палец в бронеперчатке ткнул кнопку шифра. Писк. Связь с мостиком "Карнака".

Голос его вырвался – пропахший дымом, гарью и кровью 'Сигмы', но обточенный до лезвия:

– "Горн" – "Молот-1". Блок "Сигма" – чист. Груз... – он замолчал на миг, взгляд скользнул по сидящим на полу фигурам в серых одеялах, по носителям со стонами, – ...груз на борту. "Омега"... – Пауза. Внутри – не тишина. Какофония ада 'Сигмы' звенела в костях, вбитая часами боя: Р-р-р-р-ха-ха-ха! огнемётов. ВИИИЗГ! плазмы 'Крота'. ЩЁЛК! клешнёй в сантиметре от шлема. Бульк... Ш-ш-шурррш... из темноты. И крики. Освобождённых. Умирающих. Дикий смех той женщины с 'Жалом'. – "Омега" гуляет. Твари на воле. Прорвались в "Сигму". Оставили им... горячий привет. Идём к "Дельте". Рорк – отбой.

Он отпустил кнопку. Облокотился на панель, закрыл глаза. Тикала капельница у Ленна. Звук – неприлично громкий, стерильный, чужой после грохота 'Громил'. Открыл глаза. Стерильный свет. Белые халаты. "Гризли" тёр рукавом забрызганный кислотой наплечник, матерился под нос. Келл раздавал термоодеяла, его лицо – усталая маска. Ленн смотрел в потолок, слёзы текли в уши. Рука снова сжалась. Дрожь.

Глава 15. "Музей Предателя".

Тишина после доклада Рорка? Растворилась. Просто съёжилась в этом проклятом, статикой пропитанном воздухе. Тара Бейли чувствовала Ледяную усталость, да. Победа. Но горечь сверху – как подгоревшая корка. Твари. В «Омеге». На свободе. Прощальный подарочек от Скорпио. Её взгляд, тяжёлый, будто свинцом налитый, упёрся в Ирокез. Та впилась в терминал, лицо – зелёная маска в свете экрана. Левый глаз – синюшная слива под пластырем. Жуть.

– Ирокез. – Голос Тары вырвался, как ржавая пила, – Прочеши. Всё. До последней пылинки. Каждую щель. Найди его нору. Архив. Бункер. Ту самую чёрную дыру, куда смылся. – Она рванулась вверх, игнорируя этот чёртов укол в бедре – там, где фиолетовая корка крови на броне треснула, сочилось. – Пока его твари шастают по «Омеге», мы выкурим крысу. Его секреты. Мне. Сейчас же.

Ирокез? Молчала. Только пальцы забарабанили по сенсору быстрее, злее. И уголок глаза дёрнулся – микроскопический тик усталости или ярости. Экран взорвался шифрами, схемами вентшахт, мёртвыми протоколами. Минута. Ещё. Тишину резал только треск убитой электроники и собственного, пробитого дыхание. Тяжёлое.

А потом – бац! Экран залило алым. Координаты. Сектор «Тета-7». Глухомань. Прямо под реакторной грудой. Там, где сканы глохнут от помех. Крыса хитрая, чёрт бы её побрал.

– Бинго, шеф. – Ирокез выдохнула, голос – натянутая струна. Ткнула пальцем в пульсирующую точку на карте, – Нора. Прикинулась дохлой вентиляцией. Энергия – чёртова жила. Связь – паутина из тьмы. Там. Сто пудов.

Тара не сказала спасибо. Рванула вперёд. Игнорировала укол – корка крови лопнула окончательно. Игнорировала ватные ноги, звон в ушах. Секреты Скорпио. Его грязные схемы. План «Б». Важнее крови, усталости, которая давила, как свинцовый плащ. Тяжело.

– Плуты! – Её голос рубанул тишину как топор. – За мной! Ирокез – точка! Связь держи!

Плут-1 (тот самый, с синяком под пластырем вместо глаза) вскинул свой автомат, дёрнул затвор. Лязг, – За тобой, Кап.

Плут-2 (громила с «Мандибулой», бедро в кровавых бинтах) буркнул: – Ведём. – Лицо – каменное. Ни боли. Ни мыслей. Работа и точка.

Коридор? Ха. За дверью мостика – не коридор. Геенна огненная. Аварийки мигали, как нервный тик, швыряя дёрганые тени на покорёженные стены, заляпанные чем-то липким и тёмным. Воздух – густой замес: гарь, озон, сладковатая вонь тухлятины (откуда, блин?!), и под всем – едкая химия, глаза ест. Провода трещали где-то. С потолка капало. Вода? Или хуже. Где-то далеко – БУММ. И… тяжёлое безмолвие. Такое, что аж страшнее крика.

Тара шла первой. «Жало» наготове. Движения – резкие, экономные, но негладкие. Хромота. Еле заметная. Каждый шаг на левую – игла в бедро. Спина – прямая. Слишком. Как будто железный лом вставлен вместо хребта. Глаза сканировали каждый чёрный провал люка, каждую зияющую решётку вентиляции (некоторые – выдраны изнутри, края – рваные, в чёрной жиже). Уши ловили каждый шорох, щелчок. Готова стрелять. Сейчас же.

Плуты как тени. Плут-1 – прикрывал зад, ствол шарил по тёмным дверям. Плут-2 – ковылял сбоку, его «Мандибула» ворчала сканером, вынюхивая тепло, магнитные аномалии, шевеление в бетоне.

– Слева чисто… пока, – прошипел Плут-1, палец нервно постукивал по