Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона. Часть вторая - Владимир Германович Корешков

– Прошу вас, господа, – широким жестом Зонненберг показал в сторону своего вагончика.

Фон Даутенберг размашисто зашагал к вагончику. Я решил не отставать от своего шефа и аиста Зонненберга, когда еще такая возможность будет по секретному объекту пошариться. Сзади нас неотступно следовал штурмшарфюрер Майер, несмотря на его массивные габариты, двигался он совершенно бесшумно – профи, что тут скажешь. Остальные сопровождающие нас лица, в том числе и Кальке, остались в машинах. В вагончике было прохладно. Майер сразу заблокировал собой вход, остановившись возле дверей.

– Возможно, господа желают кофе? – спросил инженер.

– Нет, спасибо, герр Зонненберг, – ответил Вилли, усаживаясь в кресло возле стола и снимая фуражку. – У нас сегодня очень много работы, так что в другой раз. Давайте сразу перейдем к делу. Как у вас двигается?

– Вот, извольте взглянуть.

На письменном столе засияла голограмма – схема и макет секретного объекта. Я чуть не присвистнул. Сооружение должно быть грандиозным. Это настоящая крепость.

– Вот посмотрите, нижние ярусы, – заводил указкой по голограмме Зонненберг, – где будут располагаться заводы по добыче и переработке полезных ископаемых, по изготовлению боеприпасов, боевой техники, а также ангары для хранения, складские помещения, мастерские для текущего ремонта, плюс помещения под госпиталь уже закончены. Остался мелкий косметический ремонт, и ждем, когда завезут оборудование. Верхний ярус с казармами для охраны самого сооружения, наружная стена, идущая по периметру и представляющая собой неприступный оборонительный вал, пока не доделаны, но уверяю вас, герр Даутенберг, так можете и передать герру Канцлеру, в ближайшее время они также будут готовы, так что завод-крепость в скором времени уже может быть сдан и вступить в строй, работая со всей отдачей на благо Рейха.

«Запоминай, Яр, – сказал я себе, глядя на голографическую схему, —перефоткать ты это не сможешь, так что напрягайся, включай память».

– Отлично, герр Зонненберг, вы молодец. От графика не отстаете. Обязательно доложу о вашем усердии герру Канцлеру.

– Спасибо, герр Даутенберг, стараемся, – застеснялся главный инженер, весь вспыхнувший от похвалы, как майская роза. – Может, желаете пройтись по самой стройке.

– Да, непременно.

Вживую это смотрелось еще более внушительно – пять этажей вниз под землю, отстроено очень качественно и педантично. Продумано все до мелочей, вплоть до раздевалок и пищеблоков для персонала. Единственное, что удивляло, персонал должен проводить свободное время в закрытых тяжелыми клетками помещениях. Когда выезжали с объекта, я, сидя на заднем сиденье, находясь под сильным впечатлением от увиденного, серьезно задумался. По-моему, это называется «не мытьем, так катаньем». Рейх не в состоянии наклонить олеронцев, окончательно победить и разгромить их, тем самым заставить работать на интересы своих корпораций, решил продвигаться к своей цели мелкими шажками: на отвоеванных, оккупированных территориях будут отстраиваться заводы по примеру того, где мы только что были. При их усиленной охране за счет военных, можно начинать грабить природные ресурсы Олерона без разрешения самих олеронцев, являющихся полноправными хозяевами этих самых ресурсов. Вскоре Даутенберг, пребывающий в прекраснейшем расположении духа, подтвердил мои догадки.

– О чем задумался, лейтенант? – спросил меня фон Даутенберг, ткнув своим острым локтем в бок.

– Никогда не видел таких грандиозных объектов.

– Я понимаю, ты в восхищении, – обрадованно заметил штурмбаннфюрер. – Безусловно, сейчас Рейх нуждается в полезных ископаемых этой гадкой планетенки, ждать больше нельзя, наша промышленность задыхается, вскоре с Земли будут переброшены пять звездно-пехотных дивизий, чтобы наконец переломить ситуацию на фронте и взять под свой контроль как можно больше территорий. После чего начать строительство заводов-крепостей повсеместно.

– Это-то мне понятно, но где брать столько рабочей силы, чтобы обеспечить работу этих громад?

– Соображаешь, лейтенант. Голова на плечах имеется, а я думал, только звездолетиками можешь рулить. Какая-то часть квалифицированной рабочей силы будет завезена с Земли, но это незначительная часть, так, капля в море – руководящее звено и опытные профессионалы в своих отраслях. Основная рабочая сила будет создана из военнопленных и набрана с интернированных территорий, и это обойдется Рейху совсем «по лимонаду». Платить то им не надо! Главное для повышения производительности труда, чтобы работа не прерывалась. Они могут работать в три смены, и ни один профсоюз не спросит с компаний. А? Каково решение? Эйнштейн, отдыхает, – расхохотался Даутенберг.

«Теперь понятно, для кого клетки», – наконец-то сообразил я.

– Позвольте заметить, герр штурмбаннфюрер, но на оккупированных территориях в основном остались старики, женщины и дети.

– Ну и прекрасно, – хлопнул он в ладоши. – Бабы у сепаратистов крепкие, выносливые, а маленькие ублюдки могут работать уже с двенадцати лет, и что еще хорошо, они едят меньше, чем взрослые рабочие-мужчины, а согласись, лейтенант, это большой плюс, потому что опять же экономия для Рейха. Сейчас наша с тобой задача, лейтенант, чтобы крепости-заводы побыстрее запустить в строй без каких-либо проволочек и, естественно, согласно графику.

Следующая база номер двадцать, которую мы посетили, мало чем отличалась от первой. Видимо, строились они по одному проекту, но только что она была еще в стадии разработки: отбор грунта для начала закладки нижних этажей. После посещения секретных объектов, заводов, крепостей Даутенберг так раздухарился, что решил посетить передовую: Отдельное подразделении звездной пехоты – злобных аллигаторов, которые как раз были расквартированы поблизости.

Я в очень вежливой форме поинтересовался, какого, так сказать, рожна?

– Хочу поднять моральный дух солдат, – ответил Даутенберг. – Специально для этой цели из штаба захватил награды, – похлопал он по своему портфелю, – чтобы лично вручить их. Солдаты должны знать, что Рейх каждую минуту помнит о них.

Хаммеры, аккуратно объезжая воронки от разрывов снарядов, тяжело перебираясь по кочкам, пыля, неспешно подкатили к расположению. Наши водители были опытные ребята, специально поставили машины так, чтобы из-за замаскированных за бруствером танков их не было видно. Выйдя из джипов, мы с Даутенбергом в сопровождении Кальке, Майера, естественно, куда ж без него, и пятерых автоматчиков направились в окопы. Было удивительно тихо, день клонился к закату, небо стало ниже, фиолетовые облака с белыми прожилками ощутимо тяжелее, давя всей своей массой, зато воздух стал свежее, хоть температура упала всего на несколько градусов, но организм чувствовал себя намного легче.

Правда, здесь на передовой сам воздух пах по-особому. Глубоко втянув его в себя обеими ноздрями, ощутил запах перепаханной снарядами земли, разгоряченного на палящем солнце железа, туда же вплетались особые запахи – оружия, солдатского пота, казенной еды, биотуалетов с отходами жизнедеятельности звездпехов. И еще, в тон биотуалетам, вокруг кружил стойкий запах страха и тонкий сладковатый запах смерти. Чем еще на передовой может пахнуть.

В окопе нас встречал гауптман Ковач – так он представился.

– Мы ждали вас, герр штурмбаннфюрер, – заискивающе козырнул он. – Мне заранее позвонили из штаба и предупредили о вашем прибытии, прошу вас пожаловать в штабной бокс.

Пробираясь по лабиринтам окопов мимо чумазых перепачканных солдат, жавшихся к бетонным стенкам, уступая нам проход и настороженно провожающих нас взглядом, никак даже отдаленно не похожих на злобных аллигаторов, первое, что обращало на себя внимание, – потухшие, потерянные, полные безысходной тоски глаза звездпехов. Куда делась та надменность, та уверенность в своих суперсилах, в непобедимости и силе своего оружия, которая буквально сквозила во взгляде каждого звездпеха, прибывшего на Олерон в начале кампании. Что-то здесь, на фронте, явно поменялось.

Войдя в штабной бокс, Гауптман предложил:

– Присаживайтесь, господа. Может, хотите перекусить с дороги?

Даутенберг окинул быстрым взглядом нехитрый интерьер штабного бокса: кровать в углу, матрац и одеяло, хоть и замызганы, но заправлены согласно уставу по ниточке, стол с приставленными к нему несколькими складными стульями, на стене голографический портрет Канцлера, а на столе натюрморт, достойный кисти одного из лучших мастеров этого жанра Яна Госсарта, состоящий