Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

панель. Сильно ударилась: если бы Президент был жив, он бы вскрикнул или даже отругал Карло за нерадивость… Но Господин Президент не издал ни звука, выражение тупого удивления, застывшее на посеревшем лице, ни капельки не переменилось.

Из горла мавра вырвался хриплый рев, в котором смешались горечь и обида на то, что Господин Президент так с ним обошелся. На секунду его охватило желание бросить грузное тело прямо здесь, на крутых ступенях, и пинать его, бить ногами что есть силы, дабы хоть как-то дать выход той боли, что терзала его сердце. Только он не мог так поступить: пусть Президент и мертв, но он все еще оставался его хозяином, а Карло – его слугой. А долг преданного слуги – заботиться о своем господине.

Перехватив тело Президента под мышками, Карло поднял его еще на несколько ступеней. Проклятая лестница казалась бесконечной; мавр уже чувствовал на лице теплое и влажное дыхание оранжереи, слышал запахи сырой земли и свежей зелени, и все равно до нее было как до луны. От напряжения у Карло вздулись вены, на виске пульсировала жилка, и ему казалось, что скоро эта дрожь охватит и все тело. Господин Президент мертв… Что же теперь будет? Не со страной – Карло никогда не думал такими категориями, – а с ним самим. Господин Бреши не простит ему такую оплошность, господин Бреши не умеет прощать. И чтобы отвлечь себя от страшных мыслей, Карло стал думать о том, что он сам сделает с той мелкой шлюхой, когда до нее доберется. Он возьмет очень большой и очень острый нож и выпотрошит эту сучку, он вырежет ее печень и съест у нее на глазах, он… Впрочем, начнет он не с нее. Для начала он разделается с бандершей Мадлен, а заодно и с остальными девицами из «Курятника», и уж потом, когда эта потаскуха осознает, какая ей уготована участь, он примется за нее…

Мысль о чужой боли и о чужих страданиях не принесла Карло утешения. Что бы он ни сделал, сколько бы глоток ни перерезал, сколько бы ни выдавил глаз и ни вспорол животов, Президента этим не вернешь.

Карло в который раз споткнулся и ударился коленом о ступеньку – и взвыл, закатив красные глаза к потолку. Тело Президента, хотя куда уместнее было слово «туша», выскользнуло из рук и грузно завалилось рядом. Лишь в последний момент мавр поймал своего господина за ворот, не давая тому скатиться к подножию лестницы. Успел… Иначе пришлось бы начинать все заново, а Карло сомневался, что его сердце выдержит подобную пытку. Поднимать Президента он не стал, а поволок его, как мешок с требухой, вздрагивая каждый раз, когда болтающаяся голова стучала по ступеням.

В оранжерее оказалось до странного тихо. Здесь не бывало ветра, но, если постараться, всегда можно было услышать похожий на шепот шорох, с которым трутся друг о друга огромные толстые листья тропических растений. «Голос джунглей» – так Карло называл этот звук и частенько захаживал сюда его послушать. Карло не был сентиментален, но это место он любил. Возможно, потому, что буйная зелень и огромные цветы всех оттенков розового, красного и желтого напоминали о далеких тропических лесах, из которых он якобы был родом. На самом деле Карло никогда не бывал на Южных островах. Он родился и вырос в трущобах Мон-Флер, плоть от плоти этого города, и покидал Столицу, только сопровождая Господина Президента в поездках по стране. Однако с Южных островов прибыл его дед, а не зря ведь говорят, что кровь не водица.

Оставив тело Президента на песчаной дорожке, Карло прошел вперед и встал, закрыв глаза и втягивая носом пряные запахи. Запах сырой земли и гниющих растений, вонь от удобрений и приторно-сладкий аромат орхидей… Но как камердинер ни старался, эти запахи не смогли перебить мерзкую вонь, преследовавшую его с того момента, как Карло преступил порог спальни Президента Республики. Как будто мало было того, что хозяин позволил женщине себя убить, так он еще и обделался, перед тем как умереть. И все же… Почему здесь так тихо?

Определенно что-то пошло не так. Карло понятия не имел, что именно, но об этом вопили все его инстинкты, вскормленные в грязных подворотнях Мон-Флер. А это место будет пострашнее любых джунглей. Карло нутром почуял опасность: мышцы напряглись, сердце замерло, волоски на загривке встали дыбом. Он чуть присел, в любой момент готовый отпрыгнуть в сторону, сжал кулаки, и… Ничего не случилось.

Карло огляделся: неподвижные растения, неподвижный воздух, неподвижное тело Президента на песчаной дорожке. Никого и ничего. Если бы кто-то вздумал спрятаться за густой листвой, Карло бы уже знал об этом. Он бы почувствовал взгляд и услышал бы даже самое тихое дыхание. Но там ничего не было… И в то же время что-то было.

Карло не стал убеждать себя, будто ему мерещится. Он привык доверять своим инстинктам. Осторожно, ступая с пятки на носок, мавр двинулся по дорожке к тому месту, где совсем недавно он оторвал голову говорящему чучелу. Пожалуй, это был самый странный поединок в его жизни, но после него случилось столько всего, что Карло и думать о нем забыл. А теперь вспомнил: тощий великан с блестящей серой кожей и сухая солома, пучками торчащая из рваной раны… На самом деле оторвать этому пугалу голову оказалось куда легче, чем это могло показаться со стороны. Все равно что разорвать гнилую холстину. Великан даже не сопротивлялся. Как если бы он хотел, чтобы мавр сделал то, что сделал… У Карло засосало под ложечкой – неприятное и почти незнакомое ему чувство. Он прибавил шагу, свернул с одной дорожки на другую и остановился перед тем самым деревом.

Тело великана все еще было там. Никто не удосужился его убрать: садовники, которые имели доступ к оранжерее, вернутся во дворец только под утро. Но… кто-то уже успел здесь побывать.

Карло отлично помнил, как именно лежал обезглавленный гигант: посреди дорожки, широко раскинув руки, с пучками желто-серой соломы, торчащими из разорванной шеи. И он отлично помнил, как зашвырнул уродливую голову в заросли.

Но сейчас великан сидел, прислонившись спиной к мохнатому стволу пальмы, вытянув вперед длинные тощие ноги, а между его колен покоилась оторванная голова. Гигант держал ее двумя руками за виски, как если бы намеревался водрузить ее на место, но в последний момент его что-то отвлекло. Глаза были закрыты, однако безгубый рот изогнулся в ухмылке.

Карло замотал головой. Что, черт возьми, происходит? Если это