Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

– Именно так, друг мой. Но вот в чем дело: есть вещи, которые невозможно не заметить и нельзя не услышать. Слишком они большие и слишком громкие. Может быть, я многого не понимаю в этом вашем искусстве, но мне всегда казалось, что настоящее искусство должно менять мир по-настоящему.

Хавьер застонал.

– Антуан! Не надо. У меня и без того голова трещит, а от тебя трещит еще больше. Ты не мог бы изъясняться попроще?

– Можно и попроще. Краска в портрет Президента – это ничто в сравнении с краской, брошенной в самого Президента.

Хавьер вытаращился на него красными глазами и таращился так с минуту, а потом разразился сухим каркающим смехом, словно рыбья кость встала ему поперек горла. По щекам покатились крупные слезы, и прошло довольно много времени, прежде чем художник взял себя в руки.

– Нет, ты серьезно? Антуан! Ты меня поражаешь. – Он фыркнул. – Как ты себе это представляешь? Подобраться к этой жирной жабе так близко невозможно. Его охрана пристрелит меня раньше, чем я успею почесаться.

– Иными словами, вы боитесь, друг мой. – Капитан мягко улыбнулся. – Что ж, понимаю. Жаль, конечно. Я считал вас более отчаянным человеком.

Ни тени насмешки в голосе, лишь легкое сожаление, но этого оказалось достаточно. Хавьер затрясся. Его гордость была уязвлена, причем настолько, что даже уши покраснели.

– Эй! Что ты такое говоришь? Я не трус! Да будь у меня возможность, я бы не то что банку краски – я бы плюнул в его рожу, не постеснялся. Но послушай, надо реально смотреть на вещи.

Варгас отвернулся и долго смотрел на темные витрины на пустой темной улице. Рыбка проглотила наживку и была на крючке. Дальше нужно действовать со всей осторожностью, чтобы добыча не сорвалась.

– Вы вспоминали своего отца, – сказал он. – Как он учил вас терпению. Мой отец тоже дал мне один совет, который ни разу меня не подвел: для человека, у которого есть цель, нет ничего невозможного.

Хавьер хмыкнул.

– Как по мне, это одна из тех банальностей, которая не имеет никакого отношения к реальной жизни.

– Но я бы на вашем месте, друг мой, прислушался к старикам. На одной чаше весов – терпение, на другой – цель, ну а вместе…

Хавьер тряхнул головой, и мутный взгляд вдруг стал очень внимательным и цепким.

– Мне кажется или ты на что-то намекаешь?

Варгас не ожидал такой внезапной прозорливости. Этот художник был далеко не так прост.

– Не то чтобы намекаю, но… – Варгас огляделся, как будто на пустой улице их мог кто-то подслушать, и перешел на заговорщический шепот: – На следующей неделе Господин Президент будет выступать во дворце Совета. Как всегда, вешать на уши лапшу про Порядок и Процветание и какими семимильными шагами мы приближаемся к светлому будущему.

– Тоже мне новость! – Хавьер передернул плечами. – Это же Президент, он постоянно перед кем-то выступает: то перед доярками, то перед коровами. Он только и умеет, что языком молоть, дальше что?

– А то, что я знаю, как можно попасть во дворец Совета, – сказал Варгас, не повышая голоса. – Есть там у меня один надежный человек, бывший однополчанин. В свое время я жизнь ему спас. Для меня он сделает что угодно – проведет куда нужно и когда нужно. Надеюсь, друг мой, вы понимаете, о чем я.

На некрасивом лице Хавьера отразилась напряженная работа мысли. Пару минут он хмурился, морщился и щурился – в общем, корчил рожи, как обезьяна перед зеркалом.

– Ты сейчас серьезно?

– Абсолютно, – кивнул капитан. – Это надежный товарищ, он не подведет.

– А… – начал Хавьер и замолчал. Взъерошив пятерней волосы, он дернул себя вверх, будто проверял, крепко ли держится голова на плечах. – Вот же черт!

Варгас промолчал, позволив художнику самому все додумать. Спешить не стоило: сейчас Хавьер должен лишь увериться в том, что подобраться к Президенту – задача выполнимая. А убедить его сменить банку краски на нечто более существенное – уже следующий этап. И капитан не сомневался, что за этим дело не станет.

– У тебя не осталось сигарет? – спросил Хавьер. Он захлопал себя по карманам, словно искал, не завалялась ли там пачка, хотя у него изначально ничего не было. Варгас развел руками.

– Очень жаль, друг мой, но, боюсь, все кончились.

– Дрянь, – выругался Хавьер. – Курить хочется, аж мочи нет, а все лавки закрыты.

Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться в своей правоте и лелея надежду: а вдруг он ошибся? Но витрины остались черными зеркалами, ни в одной не зажегся свет. В итоге взгляд художника остановился на афишной тумбе на углу улицы. Хавьер нахмурился.

– Гляди-ка! Легок на помине…

И решительным, пусть и не самым твердым, шагом он двинулся к тумбе. Варгас не понял, что такого заметил Хавьер, однако поспешил за своим подопечным.

Сама по себе тумба ничем не выделялась: высокий гриб на толстой, в два обхвата, ножке и с крошечной куполообразной шляпкой. По городу такие стояли во множестве. Не все могли себе позволить радиоприемник или свежий выпуск «Суаре», но все жаждали новостей. Для многих жителей Столицы газеты, расклеенные на тумбах, служили единственным источником информации о событиях в стране и в мире. Впрочем, бо́льшую часть занимали плакаты, прославляющие Президента, и именно один из таких плакатов и привлек внимание Хавьера. Из-за плеча художника капитан увидел надпись «ПОРЯДОК», сделанную буквами высотой с ладонь, и лишь затем разглядел портрет. От вечной сырости бумага разбухла, отчего широкое лицо Президента пошло волдырями, словно его изжалили пчелы.

Некоторое время Хавьер глазел на афишу, затем поднял руку, очевидно, намереваясь сорвать ненавистный портрет, но ничего такого не сделал.

– Всё, – сказал он с усталой обреченностью. – Наклюкался.

– Простите?

С коротким смешком Хавьер указал дрожащим пальцем на плакат.

– Только что Господин Президент мне подмигнул.

– В смысле?

– Да в прямом: закрыл глаз, потом открыл. Подмигнул, в общем.

Варгас поджал губы. Конечно, за эту ночь Хавьер выпил немало, но вроде бы не настолько, чтобы дошло до белой горячки. Ведь только что художник рассуждал вполне здраво и, казалось бы, ничего не предвещало… Впрочем, в этом вопросе капитан был теоретиком.

– Вам показалось, друг мой, – сказал он. – Игра света или что-то подобное.

– Ага, – кивнул Хавьер. – Показалось… Ну вот, опять. Он снова мне подмигнул. А теперь еще и кулаком грозит…

Варгас заглянул через плечо художника. И в тот же миг его прошиб холодный пот.

На своем веку капитану довелось повидать множество вещей страшных, жутких и противоестественных. Он видел массовые казни и массовые