Эйна из Третьей зоны. Трава на асфальте - Арина Остромина

Рядом с Наставницей Фламией стоял юноша в зелёной форме официального курьера. Они каждый год приносили сюда письма от Дарителя Кириана. Но раньше они отдавали конверты Наставнице Фламии, даже если я стояла неподалёку, а после этого она вызывала меня в свой кабинет для разговора. Сейчас всё было иначе. На конверте было написано: «Эйне 7537. Вручить лично».

Курьер спросил мой родовой номер, я назвалась. Он протянул письмо и попросил расписаться в блокноте. Я поспешно чиркнула имя и родовой номер и начала открывать конверт.

Наставница Фламия не сводила с меня глаз. Она всегда подозревала меня в каких-то кознях против неё и против приюта, ей казалось, что я ищу повод нажаловаться на неё в Комитет защиты детства. Наверное, у неё были причины этого бояться. Может быть, она уменьшала детям пайки и отдавала излишки наставницам. Может, делала ещё что-нибудь противозаконное. Но я об этом ничего не знала, у меня и в мыслях не было жаловаться.

И неприязнь Наставницы Фламии уже давно не вызывала у меня никаких чувств. Я давно привыкла, что раздражаю её, и понимала почему: из-за регулярных писем из школы, где просили освободить меня от каких-нибудь обязательных занятий, и ещё из-за моего «почётного» родового номера – из первой десятки тысяч.

Совершенно случайно оказалось, что у меня самый ранний родовой номер во всём нашем приюте. В детстве я не задумывалась об этом, и только недавно узнала от Валиты, что некоторые мне завидовали. Такой номер делал меня немножечко «принцессой» в глазах девочек. Они думали, что до приюта я жила в более обеспеченной семье, чем у других: большая квартира в центре города, особые пайки. Это было не так, наша семья была обыкновенной! Но меня никто не спрашивал об этом. Просто невзлюбили, и всё.

Семья Наставницы Фламии входила в первую сотню тысяч – это тоже неплохо. У Валиты и Думары был такой же родовой номер, и это означало, что они родственницы Наставницы Фламии. Для простоты она называла их племянницами, хотя и сама точно не знала, кем они ей приходятся на самом деле, – в этом мне призналась Валита, когда мы с ней сдружились.

Трясущимися руками я вытащила из конверта белоснежный лист и начала читать. Завтра в четырнадцать часов состоится собрание по результатам экзамена. К счастью, у меня завтра вечерняя смена, а с Арминой я легко договорюсь.

Наставница Фламия посмотрела на меня с необычным выражением лица, без той кислой гримасы, которую я привыкла видеть. Сейчас она нервничала, но пыталась это скрыть.

– Воспитанница Эйна, что это за письмо?

Я могла бы и не отвечать – имела право, ведь письмо вручили именно мне. Но у меня не было причин скрывать правду, и я сказала:

– Меня приглашают на Биржу. Завтра. В четырнадцать часов.

– На Биржу? – растерянно переспросила Наставница Фламия. – Зачем?

– Я прошла экзамен. Завтра объявят результаты.

У Наставницы Фламии вытянулось лицо.

– Но как? Почему? Кто тебя туда пустил?

– Просто я хочу получить хорошую работу. – Я не стала ничего объяснять. – Можно мне вернуться в мастерскую?

– Конечно. Иди.

Я повернула за гардероб и пошла по коридору. Мне казалось, что моё сердце стучит так же громко, как мои шаги в тишине вестибюля.

Сара и Валита подняли головы, когда увидели меня в дверях мастерской. Я кивнула и приподняла руку с конвертом. Они поняли, что это письмо с Биржи, и заулыбались. Но я видела горечь в их улыбках. Мне и самой было грустно оттого, что наши пути скоро разойдутся.

Перед Биржей, прямо из школы, я забежала к Армине, переоделась, тщательно причесалась. Мы договорились, что сразу после собрания я вернусь, и мы будем пить чай.

Охранитель у входа приветливо кивнул мне, не задавая вопросов. Второй, в вестибюле, сразу сказал, что собрание будет в том же зале, где проходил экзамен. Наверное, их заранее к этому готовят: хорошо обращаться со школьниками, которые приходят сюда в день объявления результатов.

В зал я вошла одной из первых, поэтому смогла украдкой понаблюдать за остальными. Всего нас было двадцать человек, как и говорил Альвин, когда назвал меня конкуренткой.

Перед собранием я увидела Елену, она быстрым шагом подошла к моему столу, подсунула мне под локоть свёрнутый листок и сразу ушла, я даже не успела с ней поздороваться. Я догадалась: она не хотела показывать, что мы знакомы. Никто не обратил на неё внимания – в зал заходили и другие сотрудники, приносили какие-то документы, раздавали нам бумагу и ручки. Я вытащила листок, опустила руку под стол, развернула записку.

«Бери работу во Второй зоне. Это важно. Потом объясню».

Я ничего не поняла, но испугалась. Почему важно? Что-то случилось? Мне стало трудно дышать, голова закружилась. Не хватало только в обморок тут упасть! Я разозлилась на себя: уже столько преград преодолела, а теперь из-за какой-то записки так нервничаю. Взяла себя в руки, сделала несколько ритмичных вдохов и выдохов. Стало легче.

Вскоре пришли сотрудники Биржи – трое мужчин в тёмных костюмах, – включили проектор, и на белом экране появилась таблица с результатами экзамена. Моё имя стояло первым, я набрала самый высокий балл. Я сцепила руки под столом. Тело опять стало ватным, и я до боли сжала пальцы, чтобы прийти в себя. В это время кто-то назвал мой родовой номер, и я догадалась, что надо встать.

– Это я.

– Очень приятно. Поздравляем с победой! У вас лучший результат. Это значит, что вы получите на выбор все двадцать вакансий.

Я кивнула и села, когда назвали второе имя в списке. Пока вставали остальные, я пыталась понять, почему Елена велела мне выбрать Вторую зону. А вдруг будет что-то поинтереснее? И как же мои планы стать инженером, если среди вакансий не окажется другой подходящей работы?

Мне казалось, что я уже добилась права выбора – а вместо этого опять кто-то другой решил за меня! А ведь от этого зависело моё будущее.

Вскоре на экране появилась новая таблица: все двадцать рабочих мест, которые нам предлагали. Один из сотрудников прочитал вслух весь список, я встала, и теперь все ждали, что я скажу. В это время другой сотрудник добавил:

– Если вам не нравится ни одна из этих вакансий, это не страшно! Вы можете выбрать любой из наших основных курсов. Их много, наверняка каждый найдёт что-то подходящее.

Я