Таверна в другом мире. Том 3 - Лев Белин

Телан, и на его лице промелькнула кривая усмешка. — Засадили в клетку стражи. Формально — за долги. — Он фыркнул, и это был самый красноречивый звук за весь вечер. — Гильдия заказчиком числится, даже не прячется. Вот и думай. Нанять Красную Лапу, чтобы конкурента убрать… Это ж не сила. Это признание собственной слабости. Не смогли честно перекупить, не смогли честно разорить — пошли к головорезам. Мелочно. Жалко.

Он отпил, давая словам осесть. Потом добавил, уже скорее самому себе, но так, чтобы все услышали:

— За такого повара, что пять десятков орков разметал, я бы в свою бригаду взял, не думая. Сила — она редко в правильных бумагах лежит. А они её в каземат засунули. Глупость редкостная.

Он не ждал бурной реакции. Здесь её и не последовало. Но в тишине, воцарившейся на несколько секунд, был слышен скрежет точильного камня, который замедлил ход. Кто-то через стол мрачно кивнул. Другой переставил свой меч на стуле, словно переосмысливая что-то. Никаких криков. Здесь был просто холодный, профессиональный пересмотр рейтинга. Гильдия Кулинаров в глазах этих людей только что опустилась на несколько пунктов. Не потому, что злая, а потому что слабая и недальновидная. А в их мире это был приговор куда страшнее.

Таверна «Три листа» встретила его теплым светом качественных ламп, запахом жареного миндаля и дорогого табака. Здесь сидели не сломленные жизнью и не уставшие воины, а люди в хороших камзолах. Люди, которые верят в систему, потому что кормятся с ее краев.

Телан вошел, и его бархатный камзол с золотой виноградной лозой мгновенно отметили десяток взглядов. Он прошел к стойке с чуть развязной, чуть нетвердой походкой человека, уже отметившего успех парой бокалов.

— Вино, — бросил он бармену, звонко положив на стойку серебряную монету. — Не ту кислятину, что вчера. Что-нибудь… с телом.

Получив бокал темно-рубиновой жидкости, он обернулся, будто ища, с кем бы разделить триумф. Его взгляд упал на молодого человека в скромном, но чистом плаще — вероятно, помощника торговца.

— Эй, приятель! — Телан широко улыбнулся, подняв бокал. — За успех! Чокнемся?

Тот, слегка смутившись, но не решаясь отказать гильдейцу, нехотя поднял свою кружку с пивом. Бокалы звонко встретились.

— Успех? — неуверенно переспросил молодой человек.

— А как же! — Телан сделал театральный глоток, закатил глаза от наслаждения и понизил голос до доверительного, но все еще слышного в тишине таверны тона. — Наш цех, брат, нынче на подъеме. Чувствуется сила, понимаешь? Вот, к примеру, была одна таверна на окраине… Конкуренцию создавала, клиентов переманивала. Да и владелец новенький, упёртый… Маркус Освальд, ха-ха. Его местные «Безумным поваром» прозвали. Не шёл он на уступки, не верил в гильдию. Недобросовестно, понимаешь?

Он помедлил, наслаждаясь вниманием не только своего собеседника, но и нескольких пар ушей за соседними столиками.

— Ну, мы, недолго думая… — он сделал многозначительную паузу и щелкнул пальцами. — Хозяина — в каземат. Формальности, бумажки… Пришили старый долг, пару свидетелей. И все, вопрос решен. Заведение скоро с молотка пойдет, и мы его за гроши приберем. Бизнес, ничего личного.

Его собеседник побледнел и отпил глоток пива, чтобы скрыть смущение. Телан же сиял.

— А повар там, ха, забавный был! Думал, на своей кухне он король и против гильдии устоит. — Он фыркнул, и в этом звуке было столько циничного презрения, что у молодого человека дрогнули пальцы на кружке. — Ничего, нашли, за что зацепиться. Всегда найдется, если захотеть. Закон, брат, — он многозначительно постучал пальцем по краю стола, — он для тех, кто умеет его… правильно читать.

Он допил вино, поставил бокал со звоном и, дружески хлопнув ошеломленного юношу по плечу, направился к выходу, оставляя за собой гробовую тишину. Не было ни возмущенных криков, ни грохота кулаков по столам. Было нечто худшее: холодное, безмолвное понимание. Презрительные взгляды тех, кто презирал наглость. Испуганные — тех, кто увидел в этом свое возможное будущее. И расчетливые — тех, кто тут же начал оценивать, как бы им оказаться по «правильной» стороне такого закона.

Они не просто слушали. Они верили. Потому что в каждом слове этого развязного гильдейца звучала неприкрытая, отвратительная правда о том, как этот мир часто работает. Телан вышел на ночную улицу, сбросив с плеч маску наглеца, и вздохнул с облегчением. Самый отвратительный спектакль был сыгран. И он попал в самую точку.

И к вечеру город бурлил. Слухи, выпущенные Теланом, начали жить собственной жизнью, сталкиваться и меняться. В одном переулке говорили о герое-поваре, спасшем караван и павшем жертвой зависти. В другом — о мелком бизнесе, раздавленном гильдейским сапогом. В третьем — о позоре гильдии, которая не может справиться честно и нанимает головорезов. Но красной нитью через все версии проходили три имени: Безумный повар, Гильдия Кулинаров и Красная Лапа.

Репутация гильдии, еще утром бывшая просто дымкой недоверия, к ночи превратилась в густое, черное облако народного гнева. Они уже не были уважаемым цехом. В глазах обывателей они стали бандой жадных вымогателей, которые ради прибыли готовы ломать судьбы и нанимать убийц. Телан, измученный, но ликующий, наблюдал за этим из окна дешевой ночлежки. Буря, которую он посеял, набирала силу. Завтра предстояло добавить в нее последнюю, самую эффектную искру.

— Второй акт вышел отличным. Пришло время третьего, — ухмыльнулся он.

Утро застало Телана в дешевой ночлежке «У кривого фонаря» в закаулке и десяти минутах до главной площади. Он не спал, а лежал, уставившись в потолок с трещиной, похожей на карту незнакомого континента. Внутри все было спокойно, как в эпицентре бури. Он мысленно прокручивал план последний раз. Это был самый опасный этап — выход из тени на свет, прямая провокация. Он должен был не просто обмануть, а публично опозорить гильдию на ее же поле.

Он встал и, не зажигая свечи, достал из сумки тот самый бархатный камзол. В полумраке он казался черным, но, когда Телан надел его, ткань тяжело и неумолимо легла на плечи, а золотая вышивка мерцала в слабом свете из окна, словно змеиные глаза. Он поправил воротник, ощущая, как учащается пульс. Он застегнул все пуговицы, придавая себе вид чопорного и важного гильдийца.

Телан вышел на улицу, когда солнце уже вовсю освещало город, но еще не достигло зенита — час самого активного, азартного торга. Средний рынок кипел, как переполненный котел. Этот был самым большим и общим, сюда стекались торговцы с других городов, фермеры, местные мастера.