Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

Бельмондо видит фрагмент Стены, перечеркнувший Рассветную улицу. Видит остовы сгоревших соратобу, угодивших в ловушки Жнецов; трупы в полицейской форме там, где их настигли пули затаившихся снайперов. Огромные костры из покрышек, мешающие городским службам собирать информацию о творящемся в Марусино.

Дальше к северу сереет кусок Стены, обвалившийся внутрь. Почти прорвавшись, полиция наткнулась на сопротивление «колготок» и сейчас там идёт вялотекущий городской бой. Который, кстати, рискует скоро завершиться — с каждой следующей ступенью Алексу открываются всё новые и новые признаки нарастающего присутствия регулярной армии…

На вершинах нескольких зданий он замечает вертолёты и конвертопланы, ждущие сигнала к атаке. Кое-где проспекты уже очищены от машин в преддверии скорого прохода бронетанковых колонн. Сразу два тихоходных корвета парят над площадью Ивана Кольцо, которую оперативно застраивают герметичными штабными модулями.

Во многих местах виднеются тенты мобильных медблоков с маркировками посадского министерства здравоохранения и Красного Ромба. Возле них особенно людно, туда стекаются десятки человек. Там, где в Стене удалось пробить наиболее широкие проходы и откинуть Жнецов, поток раненых и психически-сломленных насчитывает уже сотни пострадавших. Однако переполохов, вызванных нападением инфицированных, пока не заметно, и Бель с тревогой представляет первый контакт медиков с обезумевшей толпой…

Подъём на вершину двухбашенного здания отнимает у Алекса последние силы.

Финальные десятки метров он преодолевает, уже не глядя по сторонам и наплевав на безопасность, о которой предупреждал Макс. Мим и не думает пригибаться, в тайне даже мечтая, чтобы его подстрелили. Тогда он сможет лёжа дождаться, пока Орлов приступит к вторжению и сорвёт чеку чрезвычайного положения с гранаты военного беспредела…

Ветер набрасывается на людей, скрипят конструкции, хлопают полы длинных одежд. Бритоголовые и таджики валятся на металлический пол, держась подальше друг от друга. Бельмондо жадно хватает ртом ледяные порывы, но заставляет себя подобраться ближе к Максиму.

— Разве ты не должен быть там, внизу? — он подбородком указывает на армейскую суету за пределами слободы. — Арестовывать генерала Орлова и других заговорщиков, например? Доказывать его вину, разоблачать «Вектор» и убеждать чиновников в случившемся заражении? Оцеплять Стену ещё одной стеной, вызывать эпидемиологов? А, Максим? Что ты делаешь здесь?

Забрало «циклопа» открыто, и какое-то время оперативник с интересом изучает феромима. Пытается разобраться, что за человек перед ним, чем он движим? А может, прикидывает, как скоро усталость сломает парня и подтолкнёт в объятья истерики?

— Ты меня переоцениваешь, — наконец отвечает он. — Как и КФБ вообще… Думаешь, у нас под рукой тысячи агентов? Ха! — Вышегородский всё ещё бледен — сказываются ранение, схватка и марш-бросок. — Конечно, Корпус перекинет в Ново-Николаевск подкрепление. Но вот только это будет уже отдел для работы на захваченных территориях. Скорее всего, разведчики и диверсанты. А уж про инертность такого решения я и вовсе умолчу…

Он покусывает узкую губу, глядя на крохотные танки вдали так, будто хочет испепелить.

— Моя группа работала исключительно на улицах, — добавляет Макс, убедившись, что ни хирундо, ни «колготки» не слышат разговора. — Большие возможности, огромные полномочия. Но слишком мало поддержки. Да что там⁈ В Корпусе про внедрённых многие и не знают вовсе. Даже местные, не говоря уж про Москву… Так что я привык работать без опоры, Алекс. Ни на кого не полагаясь.

Бельмондо кивает, как будто удовлетворённый ответом.

На самом деле — скрывая досаду. Исповедь Вышки только усиливает его подозрения. Капитан что, в самом деле только что признал, что его личность и чин смогут подтвердить и идентифицировать даже не все высшие чины КФБ? И после этого хочет, чтобы Алекс ему полностью доверял?

— Но всё, что ты описал, произойдёт и без нашего участия, — по-своему истолковав молчание курьера, произносит Вышегородский. — Механизм отлажен, поверь, в него и не сунешься толком. По сути, Орлова и армию в самом деле нужно было вызвать. Так что всё почти по плану чрезвычайных ситуаций. За исключением того, что истинные виновники скроют своё участие и избегут наказания. А после освободительно-спасательной операции армия не будет распущена по казармам…

— Зачем я тебе? — глядя в серо-голубые глаза Максима, спрашивает мим.

Надеется подловить на усталости и множественных откровениях. Поймать хотя бы малейшие изменения пульса или частоты дыхания собеседника, чтобы сделать выводы.

— Твои показания необычайно важны, — не дрогнув, отвечает капитан. Взгляд выдерживает спокойно. С убеждённостью в своей правоте, с какой невиновные, но гордые всё же поднимаются на плаху. — Но позже. Когда всё это так или иначе устаканится. Когда Титановый Князь и его свита предстанут перед судом. Или при вынесении посмертного приговора. Но это действительно важно.

— Значит, Орёл вот-вот получит полномочия на применение оружия, и тогда будет поздно?

— Боюсь, уже поздно…

Вышка отводит глаза, снова изучая приготовления в лагере военных.

— Так всё-таки, — не унимается Бель, решивший вытянуть из «кофейника» как можно больше новой информации, — заговорщики хотели провести испытания вакцины или взять власть в Посаде?

— Полагаю: и то, и другое… — Офицер пожимает бронированными плечами.

Они всё-таки отличаются. Жнецы, чудовищные в своих помыслах, до последнего остаются прямыми и решительными. Если уж задумав резать невиновных, так до последнего не отступая от намеченного плана. Аэропанки тоже следуют своему персональному бусидо. Диковатому, но всё же.

И только те, кто служит системе, инертны, зависимы и беспомощны. Это подтверждается неумелыми действиями полиции в самом начале бунта. Это подтверждается разрозненностью групп Динельт и Вышегородского. И действиями самого Макса этот постулат тоже подтверждён.

Что он может, даже будучи капитаном КФБ? Пытаться в очередной раз спасти Бельмондо? Так ведь один раз уже упустил, едва с собственной жизнью не простившись… Собирать доказательства и улики? Шить дела, пока автоматчики Орла будут становиться национальными героями?

Алекс невозмутим, хотя в душе его бушуют нешуточные страсти.

Медлительная, неповоротливая и полуслепая государственная система всегда играет чёрными фигурами, и это угнетает мима… Он вспоминает полузабытое недавнее ток-шоу, в котором обсуждались схожие вопросы, и стрелка оптимизма на спидометре его хорошего настроения уходит в красный сектор подступающей депрессии.

Масла в огонь подливает Орктос. Передохнув, тот нависает над перилами, всматриваясь в движение на улицах соседней слободы. Трёт шрам на скуле так, будто хочет проковырять его заново, и с диковатым взглядом поворачивается к капитану.

— Ну и что всесильный эмиссар Москвы намерен делать с танковой колонной? — с усмешкой спрашивает вожак