Раскол - Рита Хоффман

движение отдавалось болью во всем теле, но Райордан стиснул зубы и выпрямился. Грязный и потный, он чувствовал себя просто ужасно, но все же немного гордился собой. Впервые в жизни он совершил что-то, чем действительно можно гордиться.

В шатер вошел Брарог. Он обвел взглядом сгрудившийся вокруг Рая отряд, кивнул, сел напротив, подобрав под себя ноги, и протянул руки к жаровне, стоявшей под отверстием в куполе. Некоторое время великан молчал, а потом произнес:

– Ты убил моего сына.

– Таким было твое условие, – напомнил Рай.

– Это испытание смерти. Теперь – испытание жизни.

К жаровне подошла великанша со свертком в руках. Сверток подозрительно шевелился.

– Что это? – Рай прищурился.

– Моя дочь. – Брарог принял из рук великанши ребенка, развернул ткань и поднял синекожего младенца выше, демонстрируя всем присутствующим. – Я хочу, чтобы вы забрали ее с собой.

Райордан старался не показывать своего удивления, но выходило плохо: рот приоткрылся сам собой.

– Я хочу, чтобы мои дети жили в мире. – Брарог мотнул косматой головой. – Научите ее жить с людьми.

Неррель бросил на Райордана полный непонимания взгляд, а Каттани, поддерживающая его под руки, тяжело вздохнула.

– Это возможно? – осторожно спросил Рай. – Спустя все эти века…

– Нуады живут среди людей. Мы не хуже нуад, – заявил Брарог. – Она поведет Сынов Зимы после меня. Я хочу, чтобы она показала им мир без жестокости и смертей.

«Наследница. Вот как…»

– Ты тоже наследник, – будто прочитав мысли Райордана, сказал Брарог. – Шаманы сказали, что это дитя изменит жизнь Сынов Зимы. И я сделаю так, чтобы предсказание сбылось. Покажи ей за́мки. Покажи, как быть такой, как ваши женщины. Но не те, что склоняют головы, а как она. – Брарог указал на Каттани, притихшую за спиной Райордана. – А потом найди ей хорошего мужа, с которым она создаст новых людей: сильных, как Сыны Зимы, но не пугающих остальных. Это будет началом.

Райордану хотелось рассмеяться от облегчения. Он думал, что великан потребует чего-то такого же ужасного, как битва с громилой, едва не отправившим его в Чертоги Покоя, но это!..

– Да, – выдохнул он. – Я согласен. Но заберу ее только после того, как мы отправим демонов обратно в Фату.

– Брарог согласен.

Великан передал младенца матери и задумчиво посмотрел на пламя, бушующее в жаровне.

– Мир изменится – так сказал шаман. Но умолчал о главном: станет ли он лучше? Не знаю. – Брарог вздохнул. – Вечные льды тают. Солнце исчезло. Все меняется уже сейчас.

– Ты поступаешь мудро, – вдруг сказал Неррель. – Века сражений не привели ни к чему, лишь множили горе.

– Ты знаешь это хорошо, сын Ледяного Предела.

Брарог тяжело поднялся и, прежде чем покинуть шатер, сказал:

– Я соберу сыновей и дочерей. Мы пойдем с вами. Все, кто может сражаться. Но другим нужно время, чтобы добраться. Пока они идут, Заргра поможет вашему целителю с твоими ранами.

Когда все великаны вышли из шатра, Рай обвел взглядом свой отряд и понял: каждый солдат в замешательстве, как и он сам.

– Мой план удался, – попытался пошутить Райордан. – Отец будет вне себя от счастья.

– Особенно когда узнает, что тебя едва не раздавили, – буркнул Йель.

– Ты ведь ему не расскажешь?

– Я подумаю. – Брат сложил руки на груди. – Но если ты снова полезешь в самое пекло…

Райордан рассмеялся и тут же закашлялся. На грудь упали алые капли.

– Если ты умрешь, мы достанем тебя откуда угодно, – прошипела Каттани, а затем прикусила край его чувствительного уха.

– Она так выражает любовь, не обращай внимания. – Зердан достал очередную склянку с мутной жидкостью. – Вернемся к лечению?

Рай застонал.

Глава 20

– Где ты взял одежду?

– Снял с трупов.

– Они уже были мертвы или…

– Ты действительно хочешь знать?

Хести натянула странного вида черные шаровары и пошевелила грязными пальцами ног. Проклятые символы покрывали даже ступни, даже ногти!.. И ужасно чесались.

– Что мы будем делать дальше?

Гомиэль расхаживал туда-сюда, то и дело вскидывая голову и вглядываясь в темное небо. Он выглядел странно обеспокоенным.

– Без Верховной нам не открыть врата, – ответил он. – Как она могла умереть? Может, стоит вернуться и попытаться найти ее останки?

– Храм рухнул. Что ты надеешься там найти? Я видела, как ее поглотило черное пламя. – Сложив руки на груди, Хести разглядывала бегающие по коже древние знаки.

– А что стало с тобой? – Гомиэль с подозрением уставился на нее. – Что за татуировки? Откуда они взялись?

– Это не татуировки. Я не знаю, что это.

– Расскажи, что случилось в склепе.

– Хм…

Хести не знала, стоит ли рассказывать генералу обо всем, что она увидела, и о том, что случилось с ней самой. Но у нее не осталось никого, кроме него, – все прибывшие с ней нуады теперь покоились под развалинами храма.

– Древние пробудились, – медленно начала она, – и им явно не понравилось, что их потревожили.

– У мертвецов не может быть мнения, – фыркнул Гомиэль.

– Если они были мертвецами.

– А кого еще оставляют в склепе, глупая жрица?

– Глупый здесь только ты!

Уставившись друг на друга, они некоторое время молчали, а затем Хести выпалила:

– Я думала, что демоны древние и мудрые! Разве ты никогда не слышал ни о чем подобном? Вы разоряли Упорядоченное веками!

– Прости, что я был занят охотой, а не изучением плесневелых манускриптов! – Рвано выдохнув, Гомиэль прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. – Ладно, хорошо. Древним нуадам не понравилось, что Верховная их потревожила, и они убили ее. А ты? Почему выжила ты?

– Если бы я знала, – пробормотала Хести.

– И эти знаки! Что это? Язык твоего народа?

– Его древний аналог. Я не понимаю значения большей части символов.

– Но что-то все же понимаешь?

Гомиэль подошел ближе и подцепил ее подбородок когтем.

– Мое лицо… в порядке? – осторожно спросила Хести.

– Исписано знаками, как проклятая книга. Но в целом да, в полном порядке.

«Могу поклясться, что в склепе оно походило на морду чудовища».

– Расскажи мне все, жрица, – проворковал демон. – Не думаю, что Таумиэль будет таким же нежным, допрашивая тебя. Ему очень не понравится то, что мы потеряли еще и Верховную.

Хести ударила генерала по руке и отступила. Что ему рассказать? Она видела только куски собственного прошлого, размытые и нечеткие. Ничего из того, что показали ей древние, не имело отношения ни к вратам, ни к Черной Матери.

– Я пыталась спасти ребенка, – наконец начала она. – Некроманта, сына Лаверна Предателя. Сломала сигил, вошла в него, и… Древние восстали. Все эти знаки были на их коже, даже на языках. Мне казалось, что они нападают, но сейчас я понимаю, что они просто пытались что-то сказать. Но, возможно, не могли…

– Черный огонь убил всех, кроме тебя? – уточнил Гомиэль.

– Не уверена, что это был именно огонь… И пламя, и тьма в ее первозданном виде, и туман… – Хести поежилась. – Я вдыхала это. Оно заполнило мое нутро.

– Довольно мерзко. Продолжай.

– Потом были виде́ния. Ничего особенного, просто моменты из моего детства.

– Как мило, что чудом не сгнившие старики решили напомнить, каким сладким малышом ты была. – Гомиэль закатил глаза.

– В этих виде́ниях Верховная была в ярости, а моя мать прятала от нее живот. – Хести замерла, перед внутренним взором появились размытые фигуры. – Верховная разгромила ее спальню. И творила магию над моей колыбелью.

– Ты говорила, что они были сестрами, да? – Голос Гомиэля доносился до нее будто из-под воды.

– Да… – медленно ответила Хести. – Были.

Громкий вопль и хлопанье крыльев вывели ее из оцепенения. Вскинув голову, она увидела пикирующих с неба генералов.

«Только их не хватало…»

Первое, что сделала Лауриэль, приземлившись, – схватила Гомиэля за горло и подняла над землей.

– Где Верховная?!

– Я как раз собирался все объяснить, сестра. Может, поставишь меня?

– Храм разрушен! – прорычал Таумиэль.

– И наша волшебная птичка осталась под обломками, – подтвердил Гомиэль. – Выбраться смогла только ее бесполезная помощница.

«Он врет им! Но зачем?»

Лауриэль отшвырнула Гомиэля и приблизилась к Хести. Ее ноздри трепетали, она принюхивалась, словно дикий зверь.