Река Великая - Максим Николаевич Николаев

Когда он Федьке окна в избе побил, я и за стекла заплатила, и за работу, хотя Федька сам себе забесплатно их поменял. А Лещихиным «Москвич» их неходячий сжег, так было, за что, вам это не лучше моего известно, но всё равно на него пальцем показали.

— Так и любой другой бы показал. Работа у меня такая, Галина Ивановна.

— И в Ящерах изуверов тоже любой покрывал бы? Вы сами знаете, Дим Саныч, что перед деревней, как перед Господом Богом, ничего не утаишь. Бабы мне пересказали слова, которые вы Лещихиной сказали, когда Миша пропал без вести. Что, мол, дел у вас хватает, кроме как всякую шваль искать: коли вернется сам, то и слава Богу, а не вернется, тогда и вам, и ей на одну проблему меньше. Рассмешили старую Лещихину. А когда Фролова вам про белую «Газель» заикнулась, вы чуть ли в лицо ей не расхохотались. При этом я сама была, видела. Потом уже я узнала, что вы с главным изувером Святовитом Родичем в одном классе в Тямше учились, и часто к ним в Ящеры ездите, неизвестно зачем.

Под дулом ружья Дим Саныч долго собирался с мыслями и заговорил не сразу:

— Помните Мельниченко покойного, который до меня на участке работал?

Старушка промолчала в ответ.

— Значит, помните. Сорок с чем-то рубленых и резаных, несколько колотых. У жены его примерно столько же. В тот же день, перед тем, как их убили, он приходил в школу в Тямше, детей из Ящеров опрашивал: всё не мог успокоиться из-за этого дурачка поселкового — уже не помню, как звали его. Если бы потом я не пошел на сотрудничество с Родичами, то со мной то же самое сделали бы, что с Мельниченко. А у меня дочка только в шко…

— Ваша дочка, Дим Саныч, нынче в Москве живет, в своей квартире, — перебила Галина Ивановна. — А мой сын года на воле не прожил. И Бог знает еще, сколько его в подвале изуверы у себя продержали. Чем он хуже ее? А вам еще совести хватает являться ко мне и взятки вымогать. Совсем оборзевши.

— Не хуже он и не лучше, а просто в жизни не повезло, — вздохнул Дим Саныч.

Галина Ивановна поджала губы и как будто приготовилась заплакать, но сдержалась. Стволом ружья она указала на дверь:

— Ступайте, Дим Саныч. От греха подальше ступайте, пока отпускаю.

Он с облегчением встал с вязаной сидушки, и только тогда почувствовал, что брюки сзади у него мокрые от пота. Оглядываясь назад, он с поднятыми руками пятился к двери. Галина Ивановна в серой вязаной кофте наступала на него мелким старушечьим шагом, палец лежал на спусковом крючке.

Толстого Рудика, который зачем-то сполз с печи, и теперь оказался прямо под ногами у хозяйки, участковый заметил первым:

— Галина Ива…

От оглушительного выстрела все спящие в избе проснулись и крутили головами по сторонам. По комнате с драными обоями расползался едкий дым. Рудик дважды чихнул и поднял на хозяйку взгляд, требующий извинений. Мало того, что старая едва не затоптала его, так еще и бабахом этим такого испугу нагнала, что он чуть до лотка не обделался. Но Галина Ивановна не удостоила своего кота даже взглядом и молча таращилась на труп в полицейской форме с простреленной головой на полу. На дворе брехали злые бесполезные собаки.

Рудик обошел место нечаянного преступления и поскреб когтями дверь в сени, где стоял лоток. Повторил это несколько раз и обернулся к хозяйке. Галина Ивановна была на том же месте, и еще, как будто издеваясь над ним, начала вся дергаться и приплясывать со своей железной палкой в руках.

* * *

Коля Салют протянул руку и щелкнул выключателем. Под потолком сарая вспыхнула пыльная лампочка.

— С-сколько тебе?

— Давай, сколько есть.

Синий рюкзак с волком и зайцем из мультика «Ну погоди!» Нектарий позаимствовал со склада «Верочки». Он стащил его с плеч, расстегнул боковой кармашек и достал стопку тысячных купюр.

— Н-никак, ящеров глушить с-собрался?

Смолоду Коля Салют снабжал взрывчаткой весь Псков и половину Псковского района, но жилища достойного не имел и вместе с безногой бабкой обитал в деревянной бане в пригородном районе Любятово. Кроме бани и сарая, на земле у него в бытность стоял богатый двухэтажный дом, и матушка у Кольки была, и отец был, и у бабки ноги были, и сам Коля был не Салют, а просто Коля, и не заикался, пока раз среди ночи не сдетонировал его товарный склад в подвале дома. Слыхать было на всё Любятово. Тогда он получил свое прозвище, а вместе с ним — десять лет строгача.

Нектарий застал хозяина на огороде с длинной тяпкой в руках. Вместе они пошли в сарай, где теперь был и схрон, и производство. Внутри Нектарий не обнаружил ни бутылок с химикатами, ни какого-то особенного оборудования, только на нескольких полках в верхнем ряду были составлены журналы «Химия и жизнь» старых лет, да еще вместе с пылью пахло селитрой, но так тонко, что не услышишь запаха, коли нарочно не принюхаешься.

— З-зачем столько ш-шашек, Палец?

Уже не вспомнить, когда в последний раз его звали старым мирским прозвищем. Нектарий молчит и только ласково улыбается знакомцу по зоне.

Телом Колька — щуплый, с огромной лысой головой, покрытой седым пушком, и оттого похож на одуванчик. Прозрачные глаза глядят на Нектария из-за толстых линз очков. На вид не поймешь, сколько ему лет: время по людям на зоне медленно тащится, и потому стареют там быстрее — особенно такие, как Колька.

Он достает со стеллажа ящик с гвоздями, а за ним еще один, прикрытый сверху куском рубероида. Под рубероидом сложены шашки грязно-оранжевого цвета, которые Нектарий при первом взгляде принял за немытую морковь.

Николай шутливо грозит ему пальцем:

— П-переп-продавать вздумал? С-смотри у меня!

— Не приведи Господь, — инок осеняет себя крестом. — Но истинно, что не для себя беру. Рыбарь спросил знакомый, я не смог в просьбе отказать.

— Н-не Ванька Снулый?

— Не он, друже. Бедняк из подопечных нашего фонда, ты не знаешь его. Семейство благое, на селе живет, девять деток мал мала меньше. Только отцовой рыбалкой и кормятся они все. Уже раз он сгорел на этом деле, теперь на УДО. Попросил тайно в деревню шашек ему привезти.

— Н-нынче и не рыбачит никто.

— Он не на Великой, а на озерце малом лесном.

— З-зачем столько, н-не пойму, — упрямо повторил Колька.

Нектарий снизу вверх поднял на него строгий взгляд:

— О том,