Формула огня - Джек из тени

Колонна замерла. Я видел в трубу, как их командир, ехавший впереди, поднял руку, его лицо выражало недоумение. Случайность? Камень из-под копыта?

И в этот момент земля начала говорить. Второй взрыв, третий, четвёртый. Они рванули почти одновременно, в разных частях колонны. Мои мины, расставленные в шахматном порядке, превратили тропу в ад. Каждый взрыв не только убивал или калечил одного-двух эльфов, он делал нечто куда более важное: он срывал с их товарищей маскировочные чары. Взрывная волна, осколки, даже просто резкий хлопок, и магия, требующая концентрации, рассеивалась, как дым. Призрачная армия на глазах превращалась в обычную, хоть и очень опасную, толпу, застигнутую врасплох.

А потом заговорили растяжки.

Несколько эльфов, пытаясь объехать воронки, сунулись к краям тропы. И тут же раздался резкий звук серии глухих хлопков. Паника, я видел её в их глазах. Они, привыкшие к чистому, изящному бою, к магии и скорости, оказались в грязной, непонятной, механической мясорубке. Они не понимали, откуда приходит смерть. Она была повсюду: под ногами, в скалах, на деревьях.

— Огонь! — мой приказ, переданный по цепочке сигнальщиками, был почти не слышен за грохотом взрывов. Склоны ущелья ожили. Из-за каждого камня, из-за каждого уступа ударили винтовки. Это был не беспорядочный огонь. Это была методичная, холодная работа. Каждый стрелок знал свою цель. Командиры, знаменосцы, те, кто пытался организовать сопротивление. Залпы слились в непрерывный, сухой треск, выкашивая ряды противника.

Эльфы, придя в себя, попытались ответить. Несколько магов в их рядах начали плести заклинания, но они были идеальными мишенями. Мои снайперы, кицуне Лиры, сидевшие на самых высоких уступах, снимали их одного за другим. Короткий, почти беззвучный свист стрелы, и очередной колдун падал с пробитым горлом, захлёбываясь собственными, так и не произнесёнными проклятиями.

Я лежал на своём уступе, глядя на этот хаос, и чувствовал не радость, не триумф, а холодное удовлетворение, чей механизм сработал безупречно, мой сад смерти приносил свои плоды.

Но главный их козырь, Малкиор, был ещё жив. Я видел его, эльф не поддался панике. Собрав вокруг себя десяток телохранителей, он пытался организовать оборону, выкрикивая приказы. Он был хорош, чёрт возьми. Даже в этом аду он пытался нащупать мой план, найти слабое место.

Именно тогда крупный отряд эльфов, человек пятьдесят, элита из элит, попытался прорваться вперёд единым броском, обойти заминированный участок по склону и ударить по моим стрелкам. Они двигались быстро, слаженно, прикрывая друг друга. Они почти прорвались.

Один из них зацепил последнюю, самую хитрую из моих растяжек. Но она была соединена не с гранатой. Она была соединена с сигнальной ракетой, которая, взлетев, на мгновение ослепила и оглушила всю группу.

И это было то, чего я ждал. Поймал их в прицел своей винтовки с примитивным оптическим прицелом, который я собрал из двух линз и куска трубы. Я не стал целиться в кого-то конкретно. Моя цель была на скале, над их головами. Небольшой, почти незаметный выступ, под которым я лично заложил один из самых мощных фугасов. Палец плавно нажал на спуск. Выстрел, отдача ударила в плечо. Пуля врезалась в скалу точно там, где я и целился.

Взрыв был не громким, а каким-то глухим, внутренним. Скальный карниз, подрезанный изнутри, на мгновение замер, а потом с нарастающим гулом начал валиться вниз. Сотни тонн камня, земли и вековых сосен обрушились на отряд эльфов, превращая их в кровавый фарш и обломки скал.

Когда пыль осела, на месте эльфов была лишь груда камней, из-под которой торчали раздробленные конечности и обломки оружия. Наступила тишина, даже стрельба на мгновение стихла. Все, и мои солдаты, и уцелевшие эльфы, в ужасе смотрели на дело рук моих. Я опустил винтовку, из ствола которой ещё вился тонкий дымок.

Уцелевшие эльфы замерли. Они боялись сделать хоть шаг в этом проклятом ущелье, смотрели на склоны, на тропу, на скалы, и видели повсюду смерть. А караван моей жены, под прикрытием этого хаоса, уже скрылся за дальним поворотом ущелья, уходя всё дальше в безопасность. Мой план сработал, но я знал, что это ещё не конец. Главный зверь был ещё жив и сейчас он был очень, очень зол.

Я видел в подзорную трубу Малкиора. Он стоял посреди этого хаоса, и его лицо, до этого выражавшее лишь холодное высокомерие, было искажено гримасой чистой, незамутнённой ненависти. Он смотрел не на своих павших воинов. Он смотрел наверх, на склоны, пытаясь найти меня.

Караван Элизабет уже скрылся за последним поворотом ущелья. Они были в безопасности. Первая часть моей задачи была выполнена. Теперь нужно было закончить вторую.

Я медленно поднялся во весь рост. Вышел из своего укрытия прямо на край уступа, на открытое, прекрасно простреливаемое место. Рядом со мной, как верный пёс, лежал мой рупор.

— Малкиор! — мой голос, усиленный руной, ударил по ущелью, как удар молота. Он отразился от скал, заставив эльфов вздрогнуть и поднять головы. — Призрачный Клинок! Я смотрю на тебя, и мне смешно!

Я видел, как он резко развернулся в мою сторону, его глаза сузились, пытаясь разглядеть меня на фоне серых скал.

— Тебя называют лучшим охотником! Легендой! А ты, как последний щенок, попался в самый примитивный силок! Ты привёл своих элитных охотников на бойню! Посмотри вокруг, Малкиор! Это всё, на что способна хвалёная тактика тёмных эльфов? Глупо сдохнуть в грязной дыре, даже не увидев врага в лицо?

Расчёт был прост и жесток. Я бил по самому больному, по его гордости, его репутации. Я унижал его на глазах у его же солдат. Я знал, что такой, как он, воин до мозга костей, легенда, не сможет стерпеть такого публичного унижения.

— Ты и твои псы жалки, как и все вы, твари! — крикнул я, вкладывая в голос всё презрение, на которое был способен. — Вы умеете только нападать на беззащитных женщин и детей в степи! Но когда вы сталкиваетесь с настоящим солдатом, вы превращаетесь в то, чем вы и являетесь — в дерьмо!

И это сработало.

Я увидел, как лицо Малкиора побагровело. Он взревел, и этот рёв был не криком командира, а воплем раненого, взбешённого зверя. Ярость затмила его разум. Тактика, стратегия, осторожность, всё это сгорело в огне уязвлённого самолюбия.

— Взять его! — заорал он, указывая на меня своим тонким, изящным клинком. — Все! В атаку! Я хочу видеть его кишки намотанными на этот камень!

Его телохранители, его самые верные воины,