Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1 - Аперта

дрожь в уголках губ. Клюв Селлены оставался закрытым, как будто она потеряла даже желание дышать. А что касается ее эмоций, то они уж точно были такими же, как те, что мне довелось испытать вчера.

…Вот это новости. У него, оказывается, глаза хэтэ[15].

– Эм-м, но, когда я видел ее ранее, цвет оперения, кажется, был другим.

– …

Пока я задавалась вопросом, действительно ли у Ласида имеются проблемы со зрением, он скрестил ноги и в задумчивости подпер рукой подбородок. Однако я не собиралась давать волю угрызениям совести.

– Серьезно? Но ведь в тот день из-за падения в воду ее перья намокли. Не потому ли вы так подумали?

– Хм-м.

– Посмотрите внимательно. У нее ведь повязана ленточка.

Я демонстративно опустила концы розовой ленты, чтобы показать их ему, при этом удивленно хлопая ресницами. Ласид, спокойно смотревший мне в глаза, тут же с раздраженной миной махнул рукой. Я вздохнула с облегчением: он словно говорил, что его совершенно не волнует какая-то там птица.

«Я же знала, что он будет так себя вести».

Чего было ожидать от того, кто едва помнил возраст своей младшей сестры? При таком раскладе то, что он вообще был способен различать лица людей, выглядело чудом. В тот день на озере находилось много птиц, и если бы он был достаточно чутким, чтобы их различать, то он бы изначально не подтолкнул свою младшую сестру к бегству до самой границы.

– Посмотрите внимательно еще раз. Разве при втором взгляде она не выглядит еще красивее?

– Убери это.

– Ох!

Ладонью я чувствовала, что Селлена получила душевную рану, но, несмотря на это, с моих губ не сходила улыбка. Однако если в будущем этого человека заклюют насмерть, я буду прятать виновника до самого конца.

«Прости, Селлена».

Хотя я продолжала утешать Селлену, нежно держа в своих объятиях и поглаживая по шее, потушить ее гнев теперь было не так-то легко. До того момента, как я притащила крякву к императору, ее беспокоило лишь то, что случится, если нас поймают. Теперь же она превратилась в его злейшего врага.

– …Но тебе действительно нужно заходить так далеко?

– Простите?

– Ты не просто взяла птицу к себе на содержание, так еще и столь бережно ее лелеешь, кхм…

Хмуривший брови Ласид откинул волосы назад, словно пытаясь подобрать правильные слова.

На меня накатила волна стыда из-за того, что мне нужно было объяснять что-то настолько банальное, но все же я не могла просто взять и проигнорировать его вопрос.

– Бережное отношение. Это ведь основа основ.

– И это выражается в перевязывании головы лентой и массировании шеи подобным образом?

– …

О, Господь Всевышний. Пожалуйста, позволь мне хотя бы раз ударить этого человека по губам, пусть даже такой шанс выпадет лишь в следующей жизни. И я проглотила несбыточную мечту, а уголки моих губ слегка задрожали. Впрочем, нормальный разговор с Ласидом об утке можно было бы считать чудом.

«Думаю, с этого момента пора начинать».

Поговорив вчера с императором, я пришла к выводу, что этот паршивец не прогнил до мозга костей. А если мне удастся исправить некоторые недочеты в его поведении и затем воспользоваться им в своих целях, то разве можно будет представить что-то столь же обнадеживающее, как наличие где-то такой крепкой опоры, как старший брат-император?

Ведь у малышки целых семь старших братьев. Если внимательно рассмотреть их, то, возможно, среди них найдется хотя бы один, подходящий на роль опекуна.

«Неплохо будет подготовить почву к тому моменту, когда мой ребенок вновь примет человеческий облик».

Я разберусь и с отстаиванием интересов императора, как он того желает, и одновременно отыщу хорошего опекуна для Ханиэль, как того хочется мне. Таким образом, я убью двух зайцев одним выстрелом. Каким бы хорошим ни был главный герой, но у главной героини должен быть родительский дом, который станет ее надежной опорой.

И, с искренним намерением любым способом спасти хоть кого-то, я решила шаг за шагом идти по пути просветления.

– Ваше величество, когда вы о ком-то заботитесь, недостаточно просто впустить это существо в дом и этим ограничиться.

– Почему же?

– Потому что это чья-то жизнь.

Словно попугай, я повторяла одно и то же, но это была абсолютнейшая правда. Будь то животное или демонический зверь, или же принцесса империи. Я должна была воспользоваться этой возможностью, чтобы удивить его и поведать, что значит по-настоящему о ком-то заботиться.

– Независимо от того, насколько маленьким или юным является живое существо, у него тоже есть эмоции.

– У этого-то?

– Я ведь называла вам ее имя.

Уже вполне можно было предположить, что мир этого человека наполнен лишь «этим, тем или сем». Почувствовав себя неловко и потеряв все силы, я понурила плечи. И тут Ласид вдруг наклонил голову:

– Ты сказала, что ее зовут Лейна?

– Да-а, именно так!

Когда я внезапно снова начала улыбаться, он резко вздрогнул.

Но он помнил! Я с изумлением посмотрела на него, и Ласид повернул голову и провел рукой по затылку.

– Ну серьезно, у тебя, оказывается, так много свободного времени, что ты даже придумала столь высокопарное имя для какой-то птицы.

– Для Лейны.

– …

Руки Ласида сжались в кулаки над подлокотниками трона. Если бы здесь находилась моя версия из прошлых дней, то один взгляд на эту фигуру заставил бы меня ощутить огромную тревогу, но теперь-то я знала…

– Да, Лейна.

Что он не пускал в ход кулаки при первом удобном случае.

– Но насчет пропавшей принцессы…

– Почему ты вдруг заговорила о Ханиэль?

– …

Как бы то ни было, меня радовал тот факт, что он сразу же произнес имя своей младшей сестры. Мои ожидания в отношении этого человека были настолько низкими, что меня даже тронуло то, что он его вообще знает. Когда я улыбнулась, рука Ласида, которая слегка упиралась в щеку, прикрывая уголок рта, поднялась чуть выше.

– Этот ребенок в любом случае не знает разницы ни меж небом и землей.

– О чем вы вообще говорите! Сами же сказали, что ей всего три года!

– Ей три года?

– …

Нужно сдержаться. Он ведет себя так не специально.

Опустив Селлену, я на мгновение закрыла лицо руками. Ласид, смотревший на меня так, будто он не может понять, чем я занимаюсь, выглядел крайне апатично.

– Допустим, это ее возраст, ну так что же?

– …Эм-м, мне просто интересно, называли ли вы ее когда-нибудь по имени… ласково.

– Зачем мне это?

– …

Ханиэль терпела подобное отношение три года. Подумать только, мне, ее маме, с трудом удается выдержать чуть больше трех минут. Плечи и шея у меня буквально окаменели. Похоже, с Селленой происходило то же самое, потому что она стояла, застыв на месте, даже не дыша, чем напомнила мне статуи уток на традиционных корейских свадьбах.

– В смысле «зачем»? Тогда как вы до сих пор называли принцессу?

– «Ты».

– Но ведь это не было единственным к ней обращением, да?!

Умоляю, скажите «нет»!

Когда я резко вскрикнула, не в силах скрыть своего потрясения, бровь Ласида еще больше подалась вверх.

– Я просто спрашиваю из любопытства. Вы же говорили ей такие фразы, как: «ты спишь?», «что ты делаешь?», «ты встаешь?», «ты ешь?» или что-то в этом роде, да?

– Боже, ты правда…

Он, бормоча что-то о ведьмах, похоже, с опозданием пришел в сознание и резко сел прямо. Соразмерно тому, насколько сильно я была встревожена, его глаза отливали необычно серьезным блеском.

– В любом случае я никому не говорю чего-то подобного, а не только ей.

– Но разве ваши младшие братья не высказывались по этому поводу? Например, не просили вас называть их по имени, или о том, чтобы вы были с ними поласковей?..

– Эти-то?

При взгляде на его холодную улыбку отпадала всякая необходимость в дальнейших расспросах. Скрестив ноги, Ласид наклонил голову, словно находил подобную ситуацию смешной.

– Даже не знаю, что сказать.