Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

района, каждый из которых защищен собственными стенами: Ахрадина, Тюхе, Эпипола и Теменит. Между этими частями узкий пролив, берега которого служат портом. В старой части Сиракуз находятся акрополь и другие правительственные здания, главные храмы богине Афине и богу Аполлону и живут местные богачи. У них есть свой источник пресной воды Артеуса, названный так в честь нимфы-охотницы. С тех пор, как я бывал на Ортидже с народами моря, поселение сильно разрослось и укрепилось. Люди, населявшие его в то время, были моими союзниками. Теперь тут живут враги, с которыми заключен мир, но все понимают, что ненадолго.

Агириса мне показал на рынке один из бывших жителей города Агириум, который несколько лет назад перебрался в Карфаген и устроился матросом на торговую галеру, принадлежавшей суффету Магону. Предателю за пятьдесят. По нынешним меркам пора на покой. Среднего сложения, невзрачной внешности. Наверное, поэтому отличался поразительной кровожадностью. Одет скромно, в поношенный темно-красный шерстяной хитон, и обитает в районе Ахрадина в доме, так сказать, среднего ценового диапазона. То ли наворовал мало в Агириуме, то ли Дионисий счел его помощь не слишком важной, то ли два в одном и что-нибудь еще. Хотя этот район считается очень престижным. Здесь находится агора, арсенал, театр… Улицы шире, чем в Острове, метров пять, со скрытой канализацией. По всему району фонтаны. Вода проведена к ним от реки Анапос. Планировка типичная для греческих городов.

Я следил за ним несколько дней, изображая тихого богатого пьяницу. Утром располагался в забегаловке, расположенной на перекрестке его улицы с ведущей к храму богини плодородия и земледелия Деметры, и медленно потягивал разбавленное вино не лучшего качества, болтая с другими посетителями. Выдавал себя за богатого путешественника, сбежавшего от злой жены. Ко мне относились с сочувствием. Из дома объект слежки выходил только в храм Деметры и на центральный рынок Ахрадины, где подолгу болтал с беженцами из Агириума. Что его связывает с земледелием, не знаю. Может быть, имеет поле или сад за городом. Я надеялся, что поедет туда и получит стрелу в живот. Не дождался. Оставался план навестить его дома в последнюю ночь перед отплытием карфагенского купеческого каравана в Карфаген. Операцию пришлось перенести на день раньше, потому что, придя на Агирисом утром на рынок, увидел, что он закупается вином и закусками в большом количестве, для чего нанял вдобавок к своему рабу еще одного носильщика.

— Для симпозиума закупаетесь? — спросил я его раба, пожилого кельта с бельмом в правом глазу, поджидавшего в сторонке с полной амфорой вина литров на тридцать, когда приобретут всё остальное.

— Да. Вчера вечером хозяин получил благую весть из Агириума. Надеюсь, скоро вернемся домой! — поделился он радостно.

Наверное, это очень важно, где именно быть рабом.

Я предупредил наварха торговой галеры Магона, довольно трусливого мужичка с бегающими глазами, что договорился с проституткой, может, заночую у нее или вернусь поздно. На ночь городские ворота, ведущие в порт, закрывались, как и все остальные. Наварх уверен, что я здесь со шпионской миссией. Если меня прихватят, то и с него сдерут шкуру. Не разубеждаю. Иначе не возрадуется, когда уйдем из Сиракуз.

Предварительный план у меня был примитивный: проникнуть в дом по крыше над хозяйственными помещениями, найти жертву и обезвредить. Понадеялся на то, что, когда пьян хозяин, пьяны и рабы. По крайней мере, в моем доме так оно и есть. Я зашел в город перед самым закрытием ворот, пошоркался по улицам. Когда стало темно, оказался на нужной мне. Она была кривовата, и стены домов имели выступы. В углу одного из них я и расположился прямо на щербатой мостовой, еще теплой, нагретой за день солнцем. Бедняки часто ночуют на улицах под стенами домов. Ночная стража где-то гоняет их, где-то нет. Смотрел в звездное небо и слушал шум в доме Агириса. В соседних было тихо, а у него проходил, судя по громким голосам, настоящий симпозиум. Обычно такие мероприятия заканчиваются к заходу солнца, но часто бывают исключения, если вина много и пьют разбавленным.

Прождал я часа два, даже чуть не задремал. Привык уже ложиться спать с курами. Скоро совсем в «жаворонка» превращусь. Голоса вдруг зазвучали громче: гости вышли во двор.

— Мои рабы вас проводят! — раза три повторил Агирис.

И точно: открылась дверь и первыми вышли два раба с факелом в одной руке и коротким копьем в другой. Я не знал, в какую сторону пойдут, поэтому встал и отошел дальше. На улицу вышли человек шесть гостей и еще один раб с факелом и копьем, тот самый с бельмом, с которым я разговаривал на рынке. Хозяин со двора пожелал им счастливо добраться и закрыл дверь. Я хотел было лезть на крышу, но решил проверить на всякий случай. Пьяные не дружат с осторожностью и предусмотрительностью. Дверь оказалась незапертой. Висела на кусках кожи — нынешнем варианте петель, поэтому открылась без скрипа. Во дворе никого не было. Сильно воняло вином и мочой. Видимо, кто-то из гостей не донес ее до сортира, отлил на стену. Утром рабы приберут.

В андроне полог из разноцветной плотной материи был открыт, зацеплен за тонкий деревянный колышек, прибитый к стене у дверного косяка. Внутри тускло горели две масляные лампы на деревянных полочках, прибитых нагелями к боковым стенам, покрытым мозаикой с богиней Деметрой на левой и богом Гермесом на правой. Возле них стояли по две триклинии, рядом с которыми низкие столики со скифосами — чашами для питья с двумя ручками по бокам, называемыми еще и кубками Геракла, ольпами и ойнохоями для вина и воды, кратерами для смешивания этих жидкостей, киафами — черпаками для разлива, тарелками с закусками. Справа от входа стояла амфора, та самая, что наполнили утром на рынке. На дальней левой триклинии возлежал на спине Агирис в том же самом хитоне, что был утром на рынке, и с закрытыми глазами, а правая рука, согнутая в локте, лежала на лбу.

Несмотря на то, что я двигался, как мне показалось, бесшумно, он услышал и произнес, не открывая глаза и еле ворочая языком, видимо, чрезмерно истрепанным во время симпозиума:

— Фекла. принеси мне одеяло и потуши свет. Уберёте утром.

Я опустил полог, взял с ближней левой триклинии подушку в темно-красной, застиранной наволочке, туго набитую овечьей шерстью. Их обычно подкладывают под спину, а не под голову. Я использовал по тому назначению, которое станет популярным в будущем, но не с той стороны — положил