Лихо. Игла из серебра - Яна Лехчина

– Пожалуйста. – Лале медленно покачал головой. – Я не хочу тебя убивать. И никогда не хотел. Ты должен был проспать всё это время. Кто тебя расколдовал?

Башильерского знака на его груди не было. Зато Юрген зацепился взглядом за потёртую ладанку.

Это не займёт много времени.

Он метнулся к Лале, перебросился через нож. Прыгнул, надеясь, что Лале просто не успеет ответить, – почти представил, как собьёт его тяжёлым собачьим телом, – но нет. Юргена отшвырнуло в сторону, шарахнуло об пол, и от удара он превратился обратно.

Двери скрипнули. Юрген перекатился набок и увидел, как в зал, прорвавшись сквозь помеху из лунного сияния, ввалились утопленники.

Он поднялся. В голове звенело.

– М-мерзкий трусливый ублюдок. – Себя Юрген услышал словно со стороны. – Дождался, пока он будет беззащитен? В цепях?

Покачиваясь, утопленники приближались к нему.

– Ну, – заметил Лале, – я не «дождался». Я этому поспособствовал. Если долго убивать людей, может оказаться, что кто-то захочет убить тебя.

– Погодите-ка. – Юрген ощерился. – Получается, это и твоя история. – Он ковыльнул в сторону, к стене, чтобы за спиной не оказались ни Сущность, ни мертвецы, ни Лале. – Ну, каково это? Натравливать чудище на народ и заискивать перед Ольжаной?

Он не знал, что мог сказать, чтобы вывести его из себя. Пока Лале только вздохнул.

– Чего ты хочешь, Юрген? – спросил устало. – Я не мог поступить иначе. Я считаю, что Йовар заслужил смерть. Наверняка я тоже, но сомневаюсь, что меня убьёшь ты.

– А что так? – отозвался Юрген запальчиво.

Конечно, он сам себе не верил, но ненависть клокотала внутри. Поэтому Юрген решил, что лунного огня ему мало, и учуял в воздухе остатки солнечного блеска, церковных свечей и лампад, которые жгли тут во время суда. Заклял их все вместе.

Полыхнуло алым. Жгучий язык мазнул по утопленникам и растёкся по полу потрескивающей мерцающей краснотой. Юрген заворожил колдовской огонь так, чтобы тот не начал пожирать доски, но подумал: а что, если устроить здесь настоящий пожар?

Утопленники заверещали, отползли к углам.

Огонь расширился, покатился к Лале жадной волной.

– Ну, довольно, – процедил Лале. Прорезал волну тенью, и шквал пламени обрушился по обе стороны от него. – Что ты тут устроил?

«То, с чем ты не справишься». Всё-таки он, Юрген, достаточно силён – а Лале уже поднял со дна целую рать и расправился с Йоваром. Он наверняка устал.

Огонь выл и вихрился. Искры летели во все стороны, и местами они были так горячи, что всё равно обжигали фрески. Даже когда в зал вползли новые мертвецы, они не смогли отойти от порога, – и если бы Юрген позволил этому пламени перекинуться на доски, Тержвице бы превратилось в огромный факел.

Но чудовище огня не боялось.

Оно выскочило из-за подрагивающей медно-золотой волны и почти цапнуло руку Юргена. Тот скользнул вниз, перекатился по полу. Лале отбивался от несущихся к нему огней и выглядел так, будто стоял в сердце пожара. Юрген стремительно перебросился через нож, подлетел к нему и сам ошпарился о беснующееся пламя.

А потом – впился зубами в его хромую ногу.

Он не услышал ни ругани, ни вскрика, но Лале дёрнулся, и Юргена прошило жгучей болью от головы до шеи, – должно быть, его накрыл собственный же огонь. И стоило Юргену слегка приоткрыть пасть, как Лале вырвался, подался в сторону, и его человеческая нога уменьшилась, искривилась и обросла шерстью.

Юрген даже успел удивиться: через что он перебросился? Через шнурок ладанки? Или, может, через башильерский пояс? Но тут же волчьи зубы вцепились ему в загривок, и стало не до вопросов. Юрген принялся трясти туловищем, крутиться на месте, и когда Лале его выпустил, извернулся и попытался вгрызться ему в горло. «Он поздно обратился, – напомнил себе Юрген. – Он не должен управляться с оборотничьим телом так же ловко, как я».

Лале волком и не остался. Ударился об пол и навис над Юргеном человеком, а ещё – придавил его толщей трепещущего, невыносимо горячего воздуха.

– Хватит, – проскрежетал он. – Думаешь, можешь продолжать это вечно?

Волна воздуха подбросила Юргена. Он стукнулся оземь, опять вернулся в человеческий облик, но не смог сдвинуться с места – только дышал, и жар обжигал его, пробирал до сердца.

– Сколько мне нужно тебя щадить? – Лале склонился над ним. Лицо у него было красное, перекошенное, в крови, – видимо, Юрген задел в драке. Да и сам поди выглядел не лучше. – Здесь моё чудовище. Думаешь, сидело бы оно так спокойно? Я не хочу причинять тебе вред, но если…

Когда он наклонялся, ладанка была к Юргену ближе, чем когда-либо.

– Юрген. – Лале сощурился. – Успокойся. Что мне нужно сделать, чтобы ты не вырывался?

Не знаю, ответил Юрген мысленно. «Я всегда был бешеный». Он быстро распалялся. Когда-то напугал ученицу Кажимеры, загнавшую их с Чарной на чердак, и подрался с Баргатом, а до этого… Всё детство дрался с Якобом и Хранко, хотя те были старше его и крупнее, и хоть потом братался с ними и порой жалел, что был таким несдержанным, но сейчас…

Распластанный, он лежал под тяжестью горячего воздуха и ждал.

Глаза слезились от жара. Юрген принялся моргать и слепо шарить взглядом по залу: видел взметающиеся искры, и глубокий тёмный свод под куполом, и даже – на удивление, прокрутив головой, – ближайшую вздувшуюся фреску: когда-то там были огненные колесницы. Но чудовища он не увидел.

– Мало того, что ты убийца, – запыхтел Юрген с усилием, – ты ещё и трус. Ты не бился с Йоваром один на один. Ты искалечил кучу людей. Ты чуть не довёл меня до сумасшествия.

– Я погрузил тебя в сон, – возразил Лале.

Рот пересыхал, и Юрген судорожно облизнул губы.

– Ага, – скривился он. – А ещё? Трусливо подкрутил мои мозги, чтобы я о тебе не рассказал.

– Не было такого, – ответил Лале. – Я заставил молчать Ольжану, не тебя.

Его ложь особенно взбесила Юргена. Он выругался, и глаза заслезились сильнее, – так, что по щеке пролегла влажная дорожка. Юргена разозлило и это, и он с яростью втянул обжигающий воздух.

Кровью больше не пахло. Чародейское пламя уничтожило все другие запахи, но, может, было в нём что-то от свечного воска, лугового заката и – немного – тлеющих досок. Так просто было забыть, что где-то там, в стороне, оставалось изуродованное тело Йовара.

Лале устало упёрся руками в бёдра, наклонился ещё ниже. Отдышался. Проговорил успокаивающе:

– Ты нападаешь на меня