Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1 - Аперта

– …

Рука, медленно потянувшаяся к мечу, вернулась в исходное положение, словно в ней угасла сила. К тому же скоро должен был явиться гость: не хотелось неприятных инцидентов.

– Тогда я еще раз встречусь с магами. Первым делом узнаю, поступила ли какая-нибудь информация о Ханиэль за последние несколько дней и…

– Ты хорошо потрудился.

– …

И куда важнее было то, что он являлся верным ему младшим братом. Равнодушным тоном, ничем не отличающимся от обычного, Ласид спросил:

– Что с тобой не так, Пэйтон?

– …

Пэйтон тяжело сглотнул, будто услышав что-то, чего слышать был не должен. Из всех братьев внешне он больше всех походил на покойного императора и дослужился до положения феодала Юга благодаря своей чрезвычайной осторожности. И вот теперь он не мог контролировать свое ошарашенное выражение лица и тупо смотрел на венценосного старшего брата.

– Я спросил, что с тобой, паршивец.

– А-а. Ничего.

Лишь услышав в своей адрес «паршивец», он с облегчением вздохнул и вышел. Тем не менее Пэйтон продолжал задаваться вопросом: а что, если Ласид действительно оказался подвергнут проклятию за те несколько дней, пока он отсутствовал? На мгновение у него помутнел рассудок от беспокойства, и в голову даже пришли бессмысленные слова Теннона.

– …

Но поскольку Пэйтон лишь мгновение общался с императором и стремительно вышел, после долгих размышлений он пришел к выводу, что ничего подобного просто быть не может. Однако, задержись «верный младший брат» в комнате чуть подольше, он, скорее всего, уже отправился бы на поиски архиепископа. Стоило бы ему только увидеть выражение лица Ласида, с каким тот, оставшись один, смотрел в окно.

Глава 11

– Моя принцесса, как тебе полосатая ленточка?

– Она класивая.

– Нет, постой-ка, а вот эта сиреневая еще красивее. Как ты думаешь?

– Да, класивая.

Малышка, нужно же хотя бы открыть глаза, а потом уже отвечать.

Я и так и этак пыталась расшевелить ее, но каждый раз получала ноль реакции. Крайне пассивное отношение Ханиэль ко всему уже начинало вызывать у меня панику. Тем не менее, поскольку мне было хорошо известно, почему она так себя ведет, я не могла бранить ее за это.

– Ты очень боишься идти к старшему братику?

– Д-да.

Ханиэль наконец открыла глаза, которые все это время крепко зажмуривала. Когда я увидела, как беспокойство скапливается в них, словно слезы, которые вот-вот польются ручьем, у меня скрутило живот.

– Мама, а сто, если блатик-импелатол отлугает Ханиэль?

– Тогда мама отругает его еще сильнее.

– Мама, а сто, если блатик-импелатол пнет Ханиэль?

– Тогда мама тоже его пнет.

– Мама, а сто, если блатик-импелатол поймает и съест Ханиэль?

– Эм…

Я улыбнулась: ну, это явный перебор. Твой старший брат не настолько сумасшедший. Но как же сильно она обеспокоена, раз ведет себя подобным образом! В конце концов я подошла к Ханиэль и сложила ее крылья.

– Если ты не хочешь идти, мама может поговорить с ним одна.

– Нет, Ханиэль тоже пойдет.

Я думала, она сразу скажет, что не пойдет, но Ханиэль снова прильнула ко мне. Малышка притворилась, что перебирает клювом ленточки, как будто твердо настроена пойти со мной, но сколько бы она ни старалась, ей никак не удавалось пересилить себя.

«Мой ребенок совсем не такой».

Просыпаясь по утрам и выбирая ленточку, она была самой счастливой принцессой-лебедем на свете. Плюхаясь в корзину с головой, Ханиэль без конца разгребала ленты. Даже если она и была во многих других вопросах робка и пассивна, то в этом деле проявляла нешуточное упрямство.

Но та, которая вела себя подобным образом, сегодня делала все спустя рукава, совершенно не прикладывая даже толики стараний. Мне ничего не оставалось, кроме как повязать на Ханиэль бархатную ленту, которую я выбрала сама, и придумывать, что сказать, чтобы малышка почувствовала себя лучше.

– Кстати, малышка, ты ведь сегодня тоже получила множество комплиментов? Учительница Мэллоу не скупилась на похвалу, и учитель Даррен тоже тебя похвалил.

– Да, мне нлавится уситель Таллон!

Детское чутье не обманешь. А когда после окончания уроков его толпой окружали родители, он и вовсе походил на какого-нибудь айдола.

– Маме тоже учитель Даррен кажется очень крутым.

– Плавда?

– Конечно. Он самый крутой на озере.

Но веселая болтовня Ханиэль длилась недолго. Едва мы ступили на территорию Зимнего дворца, личико малышки помрачнело, словно туча. Хлопающие крылышки, которые поднялись, когда она произносила имя учителя Даррена, упали, а перепончатые лапки, которыми она в восторге дрыгала, теперь были аккуратно собраны вместе и вытянуты в одну сторону.

– М-малышка, как же быть, если ты уже так раскисла!

– Мама.

– Так не пойдет. Давай сначала вернемся домой и…

– Куда это ты собралась вернуться?

– …

Передо мной стоял Ласид.

С каких это пор ты был снаружи павильона?!

Я не ощущала чьего-либо присутствия, поэтому сейчас его появление меня крайне удивило.

– Только пришла и уже собираешься уходить?

– В-ваше величество.

В спешке я попыталась должным образом поприветствовать его, но с застывшей от страха Ханиэль на руках это выходило из ряда вон плохо. Пока я пребывала в растерянности, не в силах что-либо предпринять, Ласид покачал головой:

– Забудь. В этом нет нужды.

– Но…

И дело было даже не в Ханиэль. Я вдруг осознала, что при встрече с ним меня саму охватили сложные чувства. Стоять сейчас с ним вот так, лицом к лицу, было непросто. Может быть, потому, что я все еще не отпустила ту ситуацию у флигеля…

– Ч-что вы пытаетесь сказать? Я же бесчисленное количество раз говорила, что мне больше нечего из себя выжать.

– Я и не говорил тебе что-либо делать.

– …

– Потому что я буду тем, кто все сделает.

Я трепетала от страха. Насколько сильно он собирался что-то из меня выжимать? Уже сейчас я чувствовала себя так, словно оказалась брошена в мясорубку. Ласид же тем временем, словно объявив войну, направился в павильон. Он развернулся и зашагал назад так яростно, что мне захотелось спросить, кем был человек, коснувшийся моей щеки.

«Должно быть, я слишком изголодалась».

Нет, мы не обнимались и не целовались. Все, что он сделал, – это слегка коснулся рукой моей щеки. Но, поскольку я овдовела, едва открыв глаза в этом мире, было вполне естественно, что у меня возник подобный побочный эффект. Я видела много второстепенных персонажей, которые, напридумывав себе не пойми что и окончательно запутавшись, в конце концов разрушали этим свои жизни.

– Что опять с тобой не так?

– Нет, ничего.

Кстати, а он-то почему в полном порядке?

Я, конечно, всерьез не рассчитывала, что Ласид объяснит, что произошло в тот день, но он оставался чересчур уж спокоен. Просто стоял, засунув руки в карманы плаща, и всем своим видом являя легкость и расслабленность. Возникало ощущение, что он был таким всю свою жизнь. Даже само это спокойствие раздражало.

– Кэтрин.

– А, да, это моя настоящая дочь. Хотя вы ее уже видели…

– Знаю.

– …

– Лейна.

То, как он произнес ее имя, заставило мое сердце бешено колотиться. Но почему я так реагирую, ведь он даже не мое имя назвал? Никак не возьму в толк, что на меня нашло… И, решив больше не обращать внимания на его слова и действия, я всецело сосредоточилась на одной лишь Ханиэль.

– Разве ты не говорила в прошлую нашу встречу, что ее зовут Лейна?

– А, да, верно!

Даже для слепого и глухого постоянное повторение – путь к спасению. И, тронутая до глубины души, я тут же кивнула. Теперь я более-менее знала этого человека, и тот факт, что он запомнил