Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1 - Аперта

Ханиэль лизнула кусочек вяленой рыбки, и я снова взяла ее на руки. Бедняжка… Кто бы мог подумать, что она принцесса, выросшая в императорском дворце! Малышка выглядела так жалобно: она не могла съесть такую вкусную рыбку за один присест, и вместо этого ела ее, разрывая на полоски, тонкие, словно ниточки.

– А сто еще?

– А еще дело в том, что твой старший брат тоже замолвил за тебя словечко.

– С-сто?

Если в Южной Корее у нас имелся персонаж, извергающий апельсиновый сок[18], то в Роханской империи был лебеденок, выплевывающий вяленую рыбку.

– С-сталший блатик? Посему он…

– Ханиэль…

Мою маленькую принцессу, королеву драмы по совместительству, вновь охватила паника. Но, возможно инстинктивно понимая, что в этом нет ничего плохого, малышка не расплакалась.

– Сталший блатик еще не усел? Посему он еще сдесь?

– Ханиэль, ты бы хотела, чтобы твой старший братик уехал?

– Да-а! Сдесь дом мамы и Ханиэль. Дом Ханиэль навесно.

– …

Однако, возможно из-за того, что повышенная тревожность у нее была развита на инстинктивном уровне, она моментально помрачнела и покачала своей маленькой головкой. И хотя я не говорила ей идти к брату прямо сейчас, она сложила крылышки и прижалась к моей груди.

– Да, ты права. Это дом Ханиэль и мамы.

– Н-но тогда посему? Посему сталший блатик плишел?

Ханиэль подняла свою белую головку:

– Он плишел не для того, стобы саблать Ханиэль?

– Нет, он не собирается тебя забирать.

По крайней мере, не сейчас.

Однако я, возможно, тревожилась даже больше, чем она. Ведь как бы сильно малышка ни нервничала, но в ту минуту, когда моя рука успокаивающе поглаживала Ханиэль, я и сама не отказалась бы от поглаживаний, способных хотя бы немного успокоить мою душу. Хотя, конечно, рядом не было никого, кто мог бы позаботиться обо мне.

– Но посему сталший блатик плишел поговолить с усителем Мэллон?

– Даже не знаю, почему он это сделал…

Я нарочно притворилась, будто мне ничего не известно, чтобы немного потянуть время. Однако увидев дергающийся клювик Ханиэль, которым она клевала между моими пальцами, подумала, что, возможно, пора направить ее мысли в нужное русло.

– Но мама думает, что это произошло не потому, что он не любит Ханиэль.

– С-сталший блатик?

– Да.

Я не могла заставить себя сказать, что она ему нравится, но все же, нежно почесывая затылок Ханиэль, попыталась объяснить ситуацию как можно ближе к истине.

– Кто станет приходить в школу, чтобы увидеть ребенка, который ему не нравится?

– Но… Сталший блатик стлашный…

– И этот страшный старший братик так хорошо поговорил с учителем. Он ни разу не обнажил свой меч, не приказывал своей собачке кусаться, а сказал: «Пожалуйста, позаботьтесь о моей Ханиэль, леди Мэллоу». Вот какие слова он произнес.

– …

И все-таки я, похоже, зашла слишком далеко.

Красные глазки, в которых впервые появился блеск недоверия к матери, пристально вглядывались в мое лицо. Но они были так похожи на глаза того мужчины, что мне казалось, будто я держу в своих объятиях не ее, а Ласида.

– Хочешь попробовать встретиться со своим старшим братом?

– Со… со сталшим блатиком? С блатиком-импелатолом?

– Да. Ты можешь пойти с мамой и посмотреть, действительно ли ему не нравится Ханиэль или нет.

Мой мягкий уговаривающий тон звучал соблазнительно, как голос ведьмы. Услышав мою попытку обмануть ребенка, Селлена цокнула языком, словно говоря, что осуждает мой поступок.

«Эй, если не собираешься помогать, то можешь просто уйти».

Я вытянула ногу, чтобы пнуть ее, и принялась моргать глазами так невинно, как только могла. Терзаемая противоречиями Ханиэль терла клюв или крутилась на месте.

– Если ты не хочешь идти, то не нужно. Мама встретится с твоим старшим братиком и скажет ему, что ты пока не можешь с ним увидеться.

– Мама пойдет к сталшему блатику? Только мама?

Когда я попросила Ханиэль пойти со мной, она колебалась. Но стоило только мне сказать, что я пойду одна, как она задрожала от ужаса. Что могло ее так встревожить? Я снова попыталась успокоить малышку, но понять изменчивое сердце трехлетнего ребенка было слишком сложно.

– Если ты встретишься со своим старшим братом, то все узнаешь.

– Все?

– Ну, конечно, не все, но постепенно ты поймешь многое.

И когда мы подошли к дому, сомнения и тревоги Ханиэль все еще не разрешились. Она улыбалась, видя кончики ленты, которую я повязала ей на макушку, а затем нюхала вяленую рыбку, полученную от леди Мэллоу, но когда ее взгляд падал на дворец за озером, начинала спотыкаться, словно была больна.

«Это не то, к чему я могу ее принудить».

Пока мы с Селленой сидели перед дверью, ожидая минуты, когда маленькая принцесса примет решение, солнце уже начало клониться к западу. Но если для того, чтобы дождаться, пока Ханиэль решится на столь трудный шаг, потребуется не спать всю ночь напролет, то я была готова к этому. Что тут сложного? Ведь все, что у меня осталось, – это время и моя привязанность к малышке.

– Мама.

– Да-да. Ты подумала о том, что я сказала?

Я поднесла ухо к клювику Ханиэль и сделала вид, чтобы не было видно, как долго я томилась от ожидания, и уже автоматически начала улыбаться ее шепоту, как вдруг мне пришлось резко замереть.

– …

– Мама.

– Сначала зайдите внутрь. Побыстрее.

Возможно, удивленная категоричностью в моем голосе, Ханиэль даже не стала уговаривать меня позволить ей остаться. Бедняжке, должно быть, так часто случалось ходить на цыпочках в императорском дворце, что теперь она совершенно не умела упрямиться. И хотя я сожалела о наличии такой черты в ее характере, безопасность сейчас была на первом месте.

«Я уверена, что слышала какой-то звук».

Когда я держала Ханиэль на руках, до моего слуха донесся подозрительный шорох за флигелем. Мне хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать возможных гостей, и всем им здесь были не рады. Рания и Ребекка. Если пришел кто-то из них, то, кроме проявления насилия, ждать было нечего.

– Быстрее. Идите внутрь.

И, открыв дверь, я впустила Ханиэль и Селлену. Во флигеле царила тишина, словно ничего не произошло. Но это значило лишь, что мне нужно быть еще более осторожной. Я вышла наружу и подошла к лесу, который рос неподалеку от флигеля:

– Есть тут кто?

– …

Показалось, что ли?

Что ж, если говорить о Рании и Ребекке, то эти сестрицы просто выломали бы дверь и ворвались прямо в дом. Те, кто по нескольку раз на дню подавлял желание меня прикончить, просто не могли бы так хорошо прятаться.

– А ты и правда не ведаешь страха.

– М-мамочки!

Едва я позволила себе почувствовать облегчение, как все силы покинули меня. Позади неожиданно мелькнула тень… И что это было! Не знаю, на счастье или на несчастье, но лишь благодаря поддержавшей меня руке я не рухнула самым постыдным образом на землю.

– Поверить не могу, что ты совершенно одна направилась к лесной чаще.

– В-ваше величество!

Как ни посмотри, это, наверное, все же больше похоже на несчастье?

Обескураженная осознанием того, чья рука поддерживает мою спину, я резко отпрянула. Я прекрасно помнила, что произошло со мной в похожей ситуации в прошлый раз! И теперь посмотрела на Ласида, наблюдая за его реакцией, но он не выглядел так, будто хочет записать мне очередной долг.

– Какого черта ты со мной…

– Простите?

Мне было совершенно не понятно, о чем он думает. Что он пытается сказать, глядя на меня так пристально? Он же не ушел первым для того, чтобы сейчас прийти сюда? Я осторожно заправила волосы за ухо и попыталась улыбнуться, будто ничего не ведаю.

– Я не убегала. Я вернулась на холм, но вас там не было, и я просто ушла.

– Это единственное, что ты каждый