Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Песком? — эхом отозвались трое Джагулов. К ним уже приближался четвёртый. Самок среди них не было, — к часам стянулись вожаки.

— Ну да, колбы с песком, — буркнул Гедимин. — У Кьюссов таких нет?

— Я про песок не слышал, — ответил первый кочевник, смахивая капли с ладони. — Но мало ли странных штук. Вот вода вытекает, и от времени отрезается кусок. Её ещё раз нальют, и она снова вытечет. Откуда ты знаешь, что эти куски равны?

— У Кьюссов есть насечки, — пробормотал другой, с сомнением глядя на ракушку. — Они говорят, что делят время поровну. Но я там был — оно каждый раз другое. Бывает очень длинное, бывает короткое. Вода — она ведь течёт, как ей хочется? Кто ей прикажет?

— Законы фи… — Гедимин на полуслове сообразил, что «автопереводчик» не найдёт в языке Джагулов такого понятия — а если и найдёт, так что-то очень странное. — Оно не «каждый раз другое». Разве что твои Кьюссы мутят с измерителем. Если будешь медленно считать, пока вода течёт, и не собьёшься, — увидишь, что вытекает каждый раз одинаково. Попробуй там у себя. Ракушку с дыркой найдёшь?

Джагулы переглянулись.

— У нас таких штук нет, — один из них прижал уши к голове. — Кьюссы говорят — это дело богов. Нужно их слово. Кто нанесёт нам верные знаки? У тебя, вон, их нет. Но тебя боги слышат — видно, позволили. А мы и так уже прокляты.

Гедимин мигнул.

— Нашёл кому верить, — сердито сказал он, думая, что отношения с часами тут у всех какие-то странные. — Мало Кьюссы вам врали? Для сверления дырки в ракушке ничьё разрешение не нужно. Попробуй — сам увидишь.

Джагул глянул на него исподлобья и отошёл к стене. Группка вожаков стянулась за ним. Высохшие купальщики принялись расчёсываться, и шорох и треск заглушили шёпот; Гедимин видел, что у стены что-то обсуждают, но не слышал ни слова. «Разрешение от богов…» — он оглянулся на часы-ракушку и болезненно поморщился. «Надеюсь, это просто дикарская чушь. А не косое описание реальных явлений. Да, обычная чушь.»

8 день Земли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Вот такой бред приходится слушать. Разрешение на измерение времени, мать моя колба… — закончил Гедимин и недовольно сощурился на часы. Песок уже минуту как вытек, а в реакторном бункере никого, кроме заранее пришедшего Айзека, не было.

Айзек задумчиво смотрел то ли на часы, то ли на монитор — и соглашаться с возмущённым Гедимином не спешил.

— Атомщик… а ты помнишь, что было с подъёмником?

Гедимин, не ожидавший такого подвоха, сердито фыркнул.

— При чём тут подъёмник⁈

— Ты тоже очень возмущался местной дикостью, — ответил Айзек с невесёлой ухмылкой. — Ровно до взрыва.

Гедимин встряхнул головой и уставился на командира. Хотелось послать его провериться на эа-мутацию, но сармат решил всё-таки подобрать другие слова.

— Ну да, там я… погорячился, — с большой неохотой признал он. — Эти вещества, кейек и вечный лёд. Реакция между ними. Я, и правда, её не просчитал. Не видел, как они ведут себя вместе. Но тут-то где может быть реакция? Между стеклом и ульсеной? Стеклом и жжёной костью⁈ Это часы, а не бомба!

Он поднял «прибор» с пульта и протянул Айзеку, подумав про себя, что дежурным пора бы уже прийти. «Застряли в очереди в душ?»

Айзек пожал плечами.

— Любопытная картина, атомщик. Получается, здесь, на Равнине, и правда, нет никаких ориентиров во времени. Ни теней с изменяющейся длиной, ни положения светил… Ничего. Рассвет раз в сутки, а вокруг него — неизмеримый хаос.

Гедимин поморщился.

— В мозгу у них хаос. Ладно, сами они до часов не додумались. Но поставить простейший опыт…

В туннеле потянуло сквозняком. В приоткрытый люк протиснулся первый филк. Сармат, идущий за ним, чуть расширил проход, но отодвинуть крышку полностью то ли не смог, то ли не захотел.

— Местные сутки никто не измерял до минуты, — неизвестно к чему заметил Айзек, пропуская дежурных к монитору. — Ансур, принимай смену.

…Литейная станция работала с высокой точностью — по меркам Равнины, даже с высочайшей. Но Гедимин всё равно проверял каждую оболочку, прежде чем осторожно вынести их из лаборатории. Снег вдоль прозрачных коридоров местами осел, местами был утоптан, — общий слой стал на десяток сантиметров ниже. «С неба второй день ничего не падает,» — отметил про себя сармат. «Но тут в целом местность засушливая…»

…Горка лиственной трухи росла с каждым днём. Гедимин уложил очередной слой, засыпал, подпёр камнями и отряхнул руки. Чашек с подношениями стало больше. «Сделаны хорошо,» — мельком оценил их сармат. «Руки на месте. А в головах — не пойми что. А ведь оно должно бы мешать работе. От дурных сарматов обычно проку мало, куда их не поставь. А здесь — как-то приспосабливаются. Со своими традициями, суевериями и… и богами, мать их пробирка…»

— Сегодня тут будут Сэта, — предупредил он молчаливого Кут’тайри. — Из Шакхи и Аса’ана. Соберёмся снаружи, но — кто их знает. В любом случае — сиди тут тихо, не вылезай!

Беглый жрец слегка наклонил голову и шевельнул ухом.

— Ты неустанно заботишься о моей незначительной жизни, — бесстрастно проговорил он. — Такой заботы она не заслуживает. Мы рождены огнём, но это не означает яростного безумия. И всё же — благодарю за предупреждение.

Гедимин молча вышел за дверь.

…За вторым «шлюзом» на полу мастерской сидел, поджав ноги, Вепуат и внимательно слушал верещание с двух сторон. Ни шороха двери, ни хмыканья Гедимина он так и не услышал.

— А! Извини, — он, резко обернувшись после щелчка по плечу, шарахнулся в сторону. — Да ты с грузом… Помочь?