Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Никого я не проклинал, — буркнул Гедимин. Отчего-то после разговора с Кут’тайри ныть в груди стало меньше. «Может, он, и правда, не хотел… злить Пламя, что бы это ни значило? И с одного раза понял, что стекло — не оружие? И… и оно правда не оружие? И ни у кого не получится… а, что за чушь!»

…Вепуат, принеся кость, сунулся было помогать, но Гедимин отмахнулся — не хотел отвлекаться. Он видел краем глаза, вливая в горячее стекло расплавленный металл, как сармат садится у печи и разворачивает голографический экран. Что на экране, он разобрал гораздо позднее.

— Что, мешаю? — Вепуат, виновато хмыкнув, отодвинулся от прохода. Гедимин качнул головой.

— Заготовки остывают. Что тут? Дозиметрия?

— Ага, смотрю вот на данные, — Вепуат сделал экран двухсторонним — теперь Гедимин видел извилистый график интенсивности «сигмы» и отображение стрелки-указателя. — Наши испытания… имени Гварзы, разгневавшего Пламя. Не помнишь, когда точно на тебя направили луч?

Гедимин отодвинул пластину с экрана дозиметра.

— Сверимся.

…Вепуат остановил промотку. Стрелки по углам экрана, пройдя полный круг, замерли.

— Ага! Это и у тебя так же. Вот такая прокрутка, будто всё вокруг — один большой источник… А сейчас они куда смотрят? Моя — вроде на Таркасана. А твоя… хм, непохоже, чтобы на него.

— На меня, — прошептал Гедимин, дочерчивая невидимую схему на стене печи. — Как и твоя.

— Ядро Сатурна! — Вепуат с треском сложил крылья. — Так и есть! Таркасан — вот он, а в том направлении — только ты. Так, смотрим ещё раз…

Стрелки пробежали круг в обратном направлении, резко мотнулись и замерли.

— Сейчас сильнее всего фонит «Элидген», — Вепуат тронул когтем экран-голограмму. — Ты встал под луч… вот рябь от фонаря — там, кроме света и тепла, идёт такая вот волна сигмы. И вот первый всплеск — стрелка от реактора уходит к тебе.

— Я ничего не делал, — в который уже раз повторил Гедимин, глядя сквозь экран. Вепуат нетерпеливо отмахнулся.

— И вот она проворачивается, как будто теряет источник… и снова утыкается в тебя. Видел? Сильная сигма-вспышка, а под ней — омикроновый пик!

Гедимин покосился на сфалт, лежащий в заплечных креплениях. Из вещей сармата только он и мог выдать омикроновую вспышку — и то, если экранирующие пластины повреждены или сдвинуты. «А тогда он и сейчас фонил бы,» — подумал сармат, но оружие достал и экраны проверил. Вепуат, не обращая на него внимания, следил за метанием стрелки.

— Ага-а! Вот сейчас они обе повернулись к Таркасану. И сразу же излучение сходит на нет. Это, видимо, сам взрыв… М-да. Надеюсь, ногти быстро вырастут. Такая ерунда — и так во всём мешает…

— Какого метеороида оно взорвалось? — угрюмо спросил Гедимин. Вепуат развёл руками.

— Может, кто-то стоял за твоей спиной? Жаль, ты в тот момент не обернулся! Ты ведь не умеешь взрывать взглядом или мыслью…

— И умел бы — не стал бы, — отозвался Гедимин. Он смотрел на прикрытый «холодный отсек» печи, где остывали заготовки. «Соберу эту штуку. И буду с ней ходить. Применение найдётся. Если взорвётся в руках — хоть буду знать, что я ни при чём.»

14 день Мысли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«И как оно в принципе могло…» — Гедимин, оборвав мысль на полуслове, встряхнул головой и досадливо сощурился. Спалось плохо — вчерашний случай не давал покоя. Сармат привстал на матрасе, взглянул на часы — песок уже почти вытек.

— Ладно, встаём, — пробормотал он, выпрямляясь и отряхивая броню от невидимой пыли. — И всё равно непонятно…

Он оглянулся на реактор. Хранитель, будто почувствовав его движение, тронул нитевидным щупальцем висок.

— Непонятно, откуда излучение. Это точно не ты?

Щупальце озадаченно дрогнуло. Гедимин с невесёлой ухмылкой наклонился за матрасом. «Конечно, не он. Ему-то зачем? Ему ни филк, ни линзы не мешали…»

…От душевой к бараку четверо филков тащили волокушу, нагруженную бочонками. По пятам за ними бежали, вереща, Скогны. Слов было не разобрать, но все очень волновались.

— Гедимин! — Вепуат, выглянув из барака, пригладил перья и широко ухмыльнулся. — Я вот думаю — нам из Куттуша прислали дары. Надо нам теперь тоже им что-нибудь…

Гедимин недовольно сощурился.

— Погоди со своим Куттушем, — буркнул он, сворачивая к тропе. Тут же пришлось замедлить шаг, а потом и остановиться — филки, сбросив часть бочонков у барака, поволокли оставшееся на спуск и загородили повозкой дорогу. Сармат покосился на сигма-сканер и досадливо хмыкнул: «Вот понастроишь защитных полей — и на приборах одна рябь! Раньше ущелье сверху просматривалось. Теперь за каждой ерундой бегай вниз.»

— Скоро явятся Текк’ты. Надо подготовить ущелье, разметку… — придержав волокушу за костяной бортик, сармат медленно двинулся вниз по тропе. Впереди спускались филки. Тащить повозку было уже незачем — теперь они вшестером мешали ей упасть и растерять по дороге бочонки. «Да спустили бы на тросе или в пузыре, мать их колба…» — думал сармат, досадливо щурясь. Аборигены обогнали филков и теперь верещали со дна ущелья. Слов по-прежнему было не разобрать.

— Это ты для Текк’тов поставил новую крышу? — Вепуат, остановившись на тропе, взглянул на защитный купол. Прозрачный пузырь накрывал сверху ущелье, захватывая торцы ангаров; он опирался на слоистые скалы чуть ниже пластов слежавшегося гравия. Гедимин даже подрезал местами камень, чтобы заглубить края «навеса» — теперь ни лишний снег, ни лишний гравий на дно не сыпались. Вчера он битый час возился, вычищая долину «ручным скрепером» из защитного поля. Снежный вал в сарматский рост лежал сейчас за ангарами — его ближайший склон тускло освещали фонари у ворот, оставшаяся длинная гора тонула в темноте.

— Это для хранения деталей, — отозвался Гедимин, вынырнув ненадолго из мысленных