Черная Песнь - Энтони Райан

"Он не бродит. Ты же знаешь". Шерин огляделась по сторонам, пока ее взгляд не остановился на одежде Ваэлина. "Одевайся, - сказала она, всучила их ему и вышла из комнаты. "И побыстрее".

"А ведь в "Балладе о молодом соколе" ее называют самой доброй душой, когда-либо рожденной в Оллторе", - пробормотал Сехмон, обмениваясь с Эллеси ухмылками.

Их веселье исчезло при звуке рыка Ваэлина. "Собирайте вещи и встречайте меня внизу. Если я не смогу заснуть сегодня, то не вижу причин для этого".

"Маленький жучок не мог уйти далеко". Нортах устало вздохнул и поплотнее закутался в плащ от усиливающегося ветра, дующего с обрывов. Он понизил голос, чтобы не слышать Шерина, и, подняв бровь на Ваэлина, добавил: "И так ли уж хорошо найти его?"

Ваэлин проигнорировал вопрос и продолжил, прищурившись, осматривать береговую линию внизу. Приглушенная, но целеустремленная мелодия песни привела их сюда после двухчасового путешествия из особняка. Алум и Нортах согласились присоединиться к поискам, а Чиен, прежде чем зевнуть и вернуться в постель, решила, что утром поспрашивает среди своих знакомых разбойников. Ее безразличие к судьбе Сайкира заставило Ваэлина задуматься, если у нее была более глубокая причина отказаться от общества Шерин, чем обида на неблагодарных пациентов. Способность мальчика приводить в замешательство окружающих едва ли уменьшилась после его очевидного исцеления.

Прошло несколько мгновений, прежде чем песня снова зазвучала, и Ваэлин различил маленькую фигурку, стоящую на одном из двух выступов, образующих узкую бухту. Сайкир никак не отреагировал, когда Ваэлин позвал его по имени, и даже когда Шерин сделал то же самое.

Движение по крутому склону к бухте было делом утомительным и непростым, и все усугублялось тем, что приходилось постоянно останавливать Шерин, рвущуюся вперед. "Отстань от меня!" - огрызнулась она, вырываясь из рук Нортаха.

"Если ты сломаешь себе шею, то ничего хорошего ему не будет, сестра", - ответил Нортах, сохраняя успокаивающий тон, который лишь отчасти смягчил ее настроение.

"Перестань называть меня сестрой", - пробормотала она, продолжая спускаться, хотя и с меньшей скоростью. "Это неправда уже много лет".

Когда они подошли к подножию скалы, Ваэлину снова пришлось сдерживать ее: он крепко держал ее за запястье, когда она пыталась вывернуться. "Подожди", - сказал он. "Разве ты не чувствуешь?"

Ее попытки прекратились, и она нахмурилась, несомненно, почувствовав то же, что и он. Даже без предупреждения, порожденного их даром, нарастающая сила ветра говорила об этом достаточно ясно. "До сих пор я ничего не чувствовала от него, - прошептала она. "Он сказал, что потерял его".

"Очевидно, он солгал". Ваэлин отпустил ее и стал подниматься по каменистому склону к мальчику. Он недолго думая велел Шерину не следовать за ним, но понял, что это бессмысленно. Неспособность противостоять нуждающейся душе всегда была и ее лучшим качеством, и самой большой слабостью.

Ветер поднялся и набросился на Ваэлина, когда он встал перед Сайкиром, но он еще не приобрел той силы, которую, как он знал, мог наколдовать мальчик. "Что ты здесь делаешь?" спросил Ваэлин.

Сайкир не спешил с ответом; его взгляд, более широкий и испуганный, чем Ваэлин видел раньше, был устремлен на бурное море за пределами бухты. "Жду".

"Чего?"

Взгляд мальчика метнулся к нему, и губы его дрогнули, когда он заговорил. "Улькара. Я встретил его во сне. Он скоро будет здесь".

Ваэлин пошатнулся, когда сильный порыв ветра поднял густое облако соленых брызг от волн, бьющихся о скалы. "А когда он придет?" - крикнул он, перекрикивая ветер и прибой. "И что тогда?"

Лицо Сайкира приняло вызывающее выражение, нижняя губа выпятилась, а глаза моргнули, чтобы прогнать слезы. Всего лишь ребенок, подумал Ваэлин, чувствуя нарастающий прилив стыда. Не создание Темного Клинка. Не то, что превратилось в зло, которому не суждено исцелиться. Просто испуганный мальчик.

"Утопи его!" Сайкир закричал в ответ напряженным полувсхлипом, который привлек Шерина к себе. Сначала он отшатнулся от ее прикосновения, но сдался, когда она заключила его в объятия и крепко притянула к себе. Сайкир вздрогнул, зарывшись головой в ее плечо, и созданный им ураган угас, превратившись в нерегулярные порывы.

"Зачем тебе это нужно?" - спросила Шерин, осторожно отстраняя Сайкира и приглаживая влажные волосы на его лбу.

"Потому что я не знаю", - ответил мальчик, в голосе которого звучали слезы. "Я не знаю, если он скажет тебе убить меня или нет. Темный Клинок убил остальных... послал нас на смерть, только из-за того, что сказал Улькар".

"Дядя."

Ваэлин повернулся и увидел Эллеси, указывающую на море. Следуя за ее вытянутой рукой, он увидел небольшой темный парус сквозь рассеивающийся дождь. Корабли прибывали и отплывали уже несколько дней: то ли военные корабли, отвечающие на призыв Нефритового императора, то ли торговые суда, направляющиеся в более безопасные порты. Однако предупреждающий рокот черной песни подсказал ему, что это не то и не другое.

Он переключил свое внимание на Сайкира, присел рядом с Шерин и протянул руку, чтобы повернуть лицо мальчика к себе. "Если Улькар может сделать то, что ты говоришь, ты вправе бояться. Но я дам тебе обещание: Независимо от того, что он нам скажет, я не причиню тебе вреда". Он встретился с влажными глазами Сайкира и держал его взгляд, пока не увидел слабый кивок в знак понимания.

Он поймал слабую благодарную улыбку Шерин и поднялся, борясь с нахлынувшим чувством стыда, когда черная песня заиграла дразнящую мелодию: Ты не убьешь его, потому что его дар делает его слишком ценным.

Небольшой шлюп вошел в бухту Ликуры по приливу и бросил якорь на мелководье. Ваэлин и остальные поспешили присоединиться к многочисленному отряду сехтаку на берегу: все они были в доспехах, с оружием в руках, и на каждом лице читалось предвкушение битвы.

"Темный Клинок посылает шпионов", - сказал один из них, и Ваэлин узнал Сикару, двоюродного брата и палача слабоумного барона Шори. Он и другие сехтаку провели несколько недель после прибытия императора, ежедневно упражняясь с мечом, копьем и луком. Предложения передать некоторые из своих навыков растущему числу новобранцев были встречены с таким негодованием, что Цай Линь счел разумным отказаться от этой затеи. Ваэлин заметил, что разделение между дворянами и теми, кого они называли "низшей кровью", было настолько жестким, что обе группы говорили с заметно различающимися акцентами, а любое прямое общение между ними было кратким и строго формализованным.

"Сомневаюсь, что шпионы выбрали бы столь заметное место для высадки, - сказал