Черная Песнь - Энтони Райан

чтобы тесать камень из этой каменоломни для памятника. Потребовалось полтора дня блужданий по задворкам этой потрепанной толпы, прежде чем одна непокорная душа согласилась явить себя. Его лицо потемнело от бесстрастной ярости, и он продолжал осыпать меня проклятиями, даже когда стражники повалили его на землю. "Коварная мерзость!" - задыхался он, сплевывая кровь на мои сапоги, когда я встал над ним. Один из Искупленных выхватил кинжал и вцепился в седеющие волосы пленника, оттягивая его голову назад, чтобы обнажить горло.

"Оставь его, - сказал я, махнув ей рукой.

Она заколебалась, недоуменно глядя на меня. "Генерал?"

"Откройте глаза". Я наклонил голову к остальным пленникам. Все работы были прекращены, и они стояли, глядя на эту сцену с разной степенью злости и нарастающего неповиновения. Некоторые присели, чтобы набить руки камнями, когда в их рядах раздался низкий зловещий рык.

"У нас более чем достаточно клинков и стрел, чтобы перебить их всех, - сказал Искупленный, указывая на лучников, расположившихся вдоль гребня каменоломни.

"Мертвые не могут работать", - заметил я. "А Темный Клинок хочет получить свой камень. Не хочешь ли ты объяснить ему, почему не смог доставить его?"

Лицо женщины побледнело, и она тут же склонила голову, продолжая быстро отступать.

"Ха!" - насмехался пленник, снова выплевывая слюну, но на этот раз в сторону Искупленной. "Ваш бог правит только через страх. Страх - единственное средство для тирана".

Цитата из неизвестного мне источника, но не из памяти Шо Цая. "Значит, ты изучал Куан-Ши", - сказал я, опускаясь на корточки перед пленником. "Ученый, да?"

Он нахмурил брови, в которых недоумение смешалось с вызовом. Очевидно, он ожидал, что вместо беседы с предателем его ждет быстрая казнь. "Учитель", - нехотя пробормотал он в ответ. На его лице и шее виднелось множество шрамов, некоторые из них были более свежими, чем другие, - свидетельство нехитрых методов Искупленных поощрять нежелающих трудиться. То, что его дух остался несломленным, говорило об этом учителе многое, но я заметил, что так часто случается с теми, кто не поддается дару Кельбранда. Мужество и решимость, как оказалось, были противоядием от благочестивого обольщения.

Я еще раз оглядел толпу немытых, одетых в лохмотья пленников: на каждом лице читалось то же грозное, почти предвкушающее ожидание. Это была не толпа рабов, это была коробка с огнем, ожидающая искры.

"Когда работа здесь будет закончена, вас всех убьют", - сказал я учителю. "Вы, полагаю, знаете об этом. В мире Темного Клинка нет места тем, кто отказывается от его любви".

"Тогда убей нас сейчас, предатель. Я предпочту смерть жизни в том мире, который твой бог превратит в язву".

"Сегодня я не предлагаю смерть. Я предлагаю жизнь или шанс на нее". Я наклонился ближе, голос понизился до быстрого, но точного бормотания. "У тебя нет причин доверять мне, но нет и надежды, если ты не доверяешь. Через две ночи с восточного периметра будет снята охрана. Оружие вы найдете в колодце возле конюшни. Его будет немного, но его должно хватить, чтобы перерезать несколько глоток и собрать побольше. Возьмите столько лошадей, сколько сможете. У вас возникнет соблазн поехать на юг - не делайте этого. Направляйтесь к холмам на севере". Я встретил его взгляд и увидел в нем в основном непонимание, но также и маленький, отчаянный проблеск надежды в его глазах. "Большинство из вас погибнет", - добавил я с гримасой извинения. "Некоторые - нет. Но знайте, что этим поступком вы положите конец Темному Клинку".

Он начал задавать вопросы, которые я пресек, схватив его за горло и подняв на ноги. "Работа смоет твое богохульство!" сказал я, с силой толкнув его обратно к толпе пленников, а затем повернулся и зашагал прочь. "Урежь им паек на день", - сказал я искупленной женщине, которая все еще низко кланялась, когда я проходил мимо. "Но больше никакой порки. Они не смогут работать, если у них с каждым часом будут уходить силы".

Найти подходящее судно и людей для его экипажа оказалось сложнее. Большинство оставшихся в живых моряков нашего флота, состоящего из разномастных кораблей, были новообращенными Искупленными. Однако тщательные расспросы и использование моего особого слуха на ложь в конце концов привели меня к полудюжине тех, кому хватило ума притвориться приверженцем любви Темного клинка. Они также были рады и благодарны за шанс обрести свободу, хотя и с типичным для моряков стремлением обогатиться в процессе.

"Нефритовый император вознаградит вас по заслугам", - заверил я жилистого мельденского капитана. Я воспользовался своими полномочиями, чтобы реквизировать небольшой, но быстрый одномачтовый шлюп под предлогом, что он будет задействован в тайной разведывательной миссии в Свободных кантонах. Мельденец и его пятеро членов экипажа вполне могли проплыть на нем необходимое расстояние и, как я надеялся, были достаточно жадными, чтобы обеспечить их прибытие.

"Ты говоришь довольно уверенно для человека, с которым сражаешься уже несколько месяцев", - ответил мельденец. На его худых чертах лица виднелись шрамы, свидетельствовавшие о не слишком мирной жизни, и у меня зародилось сильное подозрение, что я отдаю Маи и детей в руки пирата, не отличающегося щепетильностью.

"Доставь свой груз и получи оплату", - сказал я ему, подойдя ближе, чтобы лучше разглядеть его лицо во мраке. "Не надо, и ни один уголок этого мира не скроет тебя от меня. Скажи, что ты мне веришь".

Мельденец нахмурился, черты лица напряглись в гневе, но все же кивнул.

"Скажи это", - повторил я.

Он обнажил зубы в полуулыбке, полной гнева и вынужденного веселья. "Я тебе верю".

Услышав в его словах правду, я удовлетворенно кивнул и повернулся к Маи. Она стояла рядом на причале, прижимая к себе Улькара и Най Лиан. Лицо девочки было перекошено и на грани слез, так как она чувствовала явную тревогу Май. Улькар, разумеется, просто смотрел на все с обычным тоскливым отсутствием удивления. "Пора", - сказал я.

"Пожалуйста, пошли с нами", - сказала Май, ее лицо было бледным, а глаза ярко светились в сером полумраке.

Мой взгляд упал на ярко-оранжевое зарево, заслонившее холмы на северо-востоке - место, где, по моим сведениям, находилась каменоломня. Было слишком далеко, чтобы услышать шум боя, поэтому я без труда различил стук железных копыт, доносящийся от городских развалин. Семь, - подсчитал я ухом, с младенчества настроенным на бег лошадей. Он направил своих братьев по седлу.

"Ты же знаешь, что я не могу, - сказал я, взяв ее за руку и подталкивая к трапу. "Помни, Запредельное королевство..."

"Я