Любовные и другие приключения Джакомо Казановы, рассказанные им самим - Джакомо Казанова

был выписан изрядный вексель, и после великолепного обеда оделся в лучшее платье и поехал в оперу, где взял ложу около оркестра, более для того, чтобы рассматривать актрис, нежели ради музыки, к коей я никогда не испытывал особенной склонности.

Может ли читатель вообразить мое удивление и радость, когда в примадонне я узнал Терезу, оставленную мной в Римини в начале 1744 года. Ту самую Терезу, на которой я несомненно женился бы, если бы г-н де Саж не посадил меня под арест. Прошло семнадцать лет с тех пор, как я видел ее в последний раз, но теперь на сцене она показалась мне столь же прекрасной и очаровательной, что и прежде. Я просто не верил своим глазам, полагая сие совершенно невероятным, и уже готов был счесть это за игру случая, создающего чудесные сходства, как вдруг в конце блестяще спетой арии она посмотрела в сторону моей ложи и уже не отводила более взгляда. Видя, что она узнала меня, я не мог более сомневаться. В конце сцены, направляясь за кулисы, она сделала мне знак веером.

Я встал с необъяснимым, но невероятно сильным замиранием сердца. У меня остались самые нежные воспоминания о ней. Я не мог ни в чем упрекнуть себя, разве лишь за то, что не ответил на ее последнее письмо, отправленное из Неаполя лет тринадцать тому назад.

Подойдя к небольшой двери, которая вела на сцену, я увидел на верху лестницы мою Терезу. Она велела человеку, стоявшему возле двери, впустить меня, и мы оказались прямо лицом к лицу. Я взял ее руку и, прижав к своему сердцу, произнес:

– Чувствуешь, что с ним делается?

– Я не могу здесь ответить тебе тем же, но когда увидела тебя, то чуть не лишилась чувств. К несчастью, сегодня я непременно должна ужинать в городе и теперь не смогу ночью заснуть ни на минуту. Жду тебя завтра в семь. А сейчас прощай, друг мой, мне пора выходить.

Я направился в партер и лишь там вспомнил, что не спросил ни ее имени, ни адреса. Пришлось обратиться к сидевшему рядом весьма элегантному молодому человеку с вопросом, как зовут появившуюся актрису.

– Значит, вы приехали во Флоренцию только сегодня?

– Вчера вечером.

– Тогда можно понять вашу неосведомленность. Видите ли, сударь, ее зовут так же, как и меня, поскольку она моя жена. А мое имя Сирилло Палези, к вашим услугам.

Я поклонился и от удивления не мог вымолвить ни слова. Мне было неловко спрашивать о месте его жительства, что могло бы показаться непристойным. Тереза – жена этого красивого мальчика! И угораздило же меня узнавать о ней не у кого другого, как у самого мужа!

Я не мог более сдерживаться, чувствуя неодолимую потребность остаться наедине с самим собой, дабы без помех поразмыслить о сем необычайном происшествии и о предстоящем мне завтра в семь часов утра визите к замужней Терезе. Я испытывал живейшее любопытство, каким будет лицо у юного супруга, когда он узнает меня, что было совершенно неизбежно, так как во время нашего разговора он рассматривал меня с достаточной внимательностью. Прежние мои чувства к Терезе зажглись вновь, и я не знал, то ли печалиться, то ли быть довольным ее замужеством.

Я вышел из оперы и велел лакею подозвать карету.

– Сударь, она будет только к девяти часам, так как по причине холода кучер поставил лошадей в конюшню.

– Тогда пошли пешком.

– Но вы простудитесь!

– Как зовут примадонну?

– Она приехала сюда под именем Ланти, но вот уже два месяца, как ее называют синьора Палези. Она вышла замуж за красивого молодого человека, который ничего не умеет и не имеет. Зато она богата и отличается благонравным поведением. Должен предупредить вас, что вы у нее ничего не добьетесь.

– А где она живет?

– Как раз в конце этой улицы. Вот ее дом, сударь, она занимает первый этаж.

Удовлетворенный полученными сведениями, я наспех поужинал и приказал Дюку разбудить меня в шесть часов.

– Но, сударь, рассветает только в семь.

– Мне это известно.

И вот на самом рассвете я стою у дверей женщины, которая была первым предметом моей истинной страсти. На звонок открыла старуха и спросила, кто я. Получив ответ, она сказала, что синьора ожидает меня к восьми часам.

– Но она назначила мне в семь.

– Это не важно. Сделайте милость, подождите в той комнате. Сейчас я разбужу ее.

Через пять минут появился юный супруг в шлафроке[175] и учтиво объявил мне, что жена его сейчас выйдет. Затем с видом человека, свалившегося с облака, он пристально посмотрел на меня и сказал:

– Сударь, ведь это вы спрашивали вчера про мою жену?

– Вы не ошиблись, действительно я. Прошло много лет, как мы виделись в последний раз, и я оказался настолько удачлив, что обратился к ее супругу. И теперь дружба, соединявшая меня с нею, будет привязывать в равной мере и к вам.

Когда я заканчивал сей изысканный комплимент, вошла Тереза, прекрасная, как Венера, простирая ко мне руки. Я горячо прижал ее к своей груди, и две минуты мы оставались недвижимыми, словно счастливые любовники, вновь обретшие друг друга. После поцелуев она велела своему мужу сесть, а сама, расположившись со мною на канапе, залилась слезами. Я также расчувствовался, но потом мы вытерли глаза и одновременно посмотрели на забытого супруга. Вообразите себе нелепое удивление на его лице, при виде которого невозможно было удержаться от смеха. Тереза, в совершенстве управлявшая сей сотворенной ею фигурой, произнесла с нежно-патетическим выражением:

– Милый Палези, перед тобой мой отец и даже более чем отец. Это благородный друг, которому я обязана буквально всем. Десять лет я ждала этого счастливого часа.

При слове «отец» бедный муж пристально посмотрел на меня, но мне удалось удержать серьезное выражение и не расхохотаться. Тереза хоть и сохранила всю свою красоту, но была всего лишь на два года моложе меня.

– Да, сударь, ваша Тереза – это моя дочь, моя сестра, мой наидрагоценнейший друг.

И, не давая ему времени прийти в себя, я обратился к Терезе:

– Я не ответил на твое последнее письмо, мой друг…

– Мне все известно. Ты был влюблен в монашенку, потом попал в Свинцовую тюрьму, а о твоем сказочном побеге я узнала уже в Вене. Мне почему-то казалось, что мы должны встретиться в этом городе. Когда я расскажу о моей жизни за десять лет, ты узнаешь много нового. А