Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918 - Х. Д. Семина

Я не могла слушать дальше это страшное перечисление имен близких когда-то людей…

– Я очень тороплюсь! До свидания! Зайдите же. Сегодня у меня много еще работы дома… – быстро и коротко попрощалась и пошла домой.

– Барыня, все готово! Билеты куплены, багаж сдал. Поезд отходит в шесть тридцать.

– Хорошо, еще время есть.

Пришли Нина, Яша и Маня. Яша принес бутылку вина, открыл и разлил вино по стаканам.

– Ну, выпьем. Гладенькой дорожки тебе, – говорит Яша.

– Скатертью дорога, ты хочешь сказать?

– Все равно – разница небольшая!

– Ну, спасибо за все! Смотрите за нашей квартирой! – Я отпила немного вина, поставила стакан, посмотрела кругом и пошла в маленькую гостиную надевать шубу.

– Тина, нужно присесть перед отъездом, – сказала Маня.

– Ах, правда! Я забыла. – В семье у нас это делается всегда. Хотя на секунду, но все сядут и перекрестятся перед тем, как выйти из дому. Прощаться начинают только после этого. Почему я сегодня забыла? Никогда ведь не забывала! Мы все сели. Но мне это показалось сегодня чем-то искусственным, странным! Вот, такой пустяк, а больно кольнуло сердце!

Приехали на вокзал. Народу так же много, как и в предыдущие разы. Сначала отошел поезд на Ростов-Москву; потом швейцар возвестил:

– Первый звонок, Тифлис – Батум!..

И вот наконец, слава богу, все осталось позади! Я еду к Ване!.. Наконец!.. А в этом Яшкином кабаке пускай все хоть обопьются!

Часть вторая. Опять на фронт

Глава 1

Поезд пришел в Тифлис на следующий день вечером. Я решила остаться в Тифлисе до завтра, чтобы повидать окружного медицинского инспектора и поговорить с ним о Ване. Выйдя из вагона, я пошла в зал первого класса, где меня должен был найти Гайдамакин, как мы условились с ним. Но весь вокзал – это сплошная огромная толпа, двигающаяся по всем направлениям и никогда не останавливающаяся. Я едва добралась до зала. Но там, кажется, было еще больше народу. Гайдамакин меня ни за что не разыщет в этой толпе. Люди ходили толпами друг за другом, точно в майский день по Головинскому проспекту. Диваны, стулья, кресла – все было занято людьми. Всюду навалены горы сундуков, корзин, дорожных мешков, чемоданов. И толпы двигающейся публики переправляются через все эти препятствия, почти не задерживаясь и нисколько не смущаясь. Вокруг всех обеденных столиков не только все места были заняты, но за каждым стулом стояло по несколько человек в очереди и ждали, когда освободится место. И как только кто-нибудь встанет из-за стола, на освободившееся место сразу бросается несколько человек. Все заказывают много всякой еды и непременно кофе. Никогда я раньше не видела ничего подобного. Все эти, очевидно, небогатые люди, которые боялись раньше и подойти к буфету первого класса, теперь, не стесняясь, заказывали все, что попадается на глаза в малопонятном для них списке блюд. Эта публика пришла в первый класс только теперь, во время войны. До войны они ездили и сидели в третьем классе, брали в буфете только кипяток в чайник, который возили с собой, со вздохом платили за него зажатый в кулаке большой медный пятак. Потом развязывали корзинку, вынимали домашнюю еду и, перекрестясь и не спеша, ели холодные котлеты, пирожки и старого жареного петуха, запивая бесконечным количеством чая. Оставшуюся еду аккуратно опять заворачивали в газетную бумагу и укладывали обратно в корзинку. А тут – все сидят за столом первого класса, заказывают такое количество еды, которое в нормальное время не съели бы и в два раза… Я встала около мраморной колонны и решила ждать здесь Гайдамакина. Толпа – точно морской прибой: то вдруг движется густой беспрерывной волной в зал, то обратно, к выходу из зала. Наконец я увидела Гайдамакина, ныряющего среди толпы, точно среди морских волн. Временами я вижу его голову, потом она пропадает. И вдруг он вынырнул рядом со мной!

– Чемоданы принес?

– Принес.

– Вот, Гайдамакин, запомни. Завтра в десять часов здесь же, на этом месте, ты найдешь меня. У тебя есть место, где спать?

– Есть. Я буду ночевать вместе со всеми солдатами, которые везут вещи для нашего транспорта.

– Ну, хорошо! А теперь идем. Найди мне извозчика, и я поеду в гостиницу, а ты ступай к ним. А где эти солдаты?

– Они в третьем классе, ждут меня.

Я села на извозчика и поехала на Головинский проспект. Там самые большие и лучшие гостиницы в городе. Мы объехали их все и не нашли нигде ни одной свободной комнаты. Тогда повернули обратно на Михайловскую, где тоже была хорошая гостиница. Но тоже безрезультатно.

– Дайте хоть кресло, на котором я могла бы пересидеть ночь.

– Нету! Еще с вечера все занято, – сказал швейцар.

Я вышла, села на извозчика и не знала, что мне делать…

– Вот, около вокзала есть еще номера, – сказал возница. – Да там только вам будет страшно, поди? Всякий там народ останавливается… Ну и пьют тоже! Да иной раз шум и драки бывают.

– Вези! Попробуем. Все равно другого ничего нет.

Объехали и «номера»! Подъезжая к некоторым, мы видели, как с шумом и треском открывалась дверь и из нее выкидывался какой-нибудь пьяница-скандалист. Тогда мой извозчик, не останавливаясь, ехал дальше к следующим «номерам».

– Здесь не стоит спрашивать, – говорил он, дергая вожжами. После нескольких безрезультатных остановок извозчик обернулся ко мне: – Барыня! Я больше не знаю «номеров». Здесь мы объехали все. В другие и ехать нельзя – опасно.

– А где ты живешь? Может быть, у тебя найдется для меня место переночевать?

– Ну, где там! Мы живем в тесноте, да и далеко отсюда…

– Ну, что же, вези обратно на вокзал!

Когда приехали к вокзалу, было уже четверть второго ночи. Два с половиной часа ездили, а в результате у меня все же нет места для ночлега. Я даже позавидовала Гайдамакину, который, наверное, спит в тепле и под крышей. Заплатив извозчику, я позвала носильщика, чтобы взял чемодан, а сама протянула руку, чтобы достать маленький ручной саквояжик, который лежал позади, в открытом верху фаэтона. В этом саквояже я возила все мелкие вещи – умывальные принадлежности, носовые платки, письма, духи, пудру. И там же было мое сестринское свидетельство и несколько сторублевок запасных денег. Но сколько я не искала, а моего чемоданчика нигде не было. Сразу холод пробежал по спине и остановился где-то в сердце!