Любовные и другие приключения Джакомо Казановы, рассказанные им самим - Джакомо Казанова

векселями, подписанными этой дамой и ее сестрами, девицами Огспурхор. Когда наступил срок платежа, оказалось, что эти женщины исчезли, а сам женевец обанкротился. Легко представить мое удивление при виде сих мошенниц теперь в Лондоне, да еще в роли теток и матери Шарпийон.

– Мадам, – холодно обратился я к ней, – мне крайне приятно снова видеть вас.

– Я счастлива, сударь, возобновить наше знакомство. Этот проходимец Боломэ…

– Не будем говорить о нем, мадам. Надеюсь, теперь у нас будет повод встречаться.

В течение четверти часа передо мной продефилировала целая процессия родственников Шарпийон: ее бабка, обе почтенные тетушки, некий кавалер Гудар, которого я знал еще в Париже, и две личности – Ростен и Гумон, все трое не то кузены, не то друзья дома, но, во всяком случае, несомненно записные жулики. Я чувствовал, что попал в компанию совсем дурного толка, но не хотел отступать и потому ограничился лишь обещанием самому себе держаться настороже. Моей единственной заботой было завязать интрижку с девицей, а все остальное меня совершенно не интересовало. За столом я овладел местом рядом с красоткой и развлекал ее как мог. Она с живостью отвечала мне, и я считал, что мои дела порядочно продвинулись. В конце концов я решил дать ужин для всего общества.

– День выбирайте сами, – сказала она.

– Мой выбор совпадает с вашим.

– В таком случае завтра.

– Прошу прощения, я совершенно забыл, что завтра у меня свидание.

– Конечно, с какой-нибудь красивой иностранкой.

Этой красивой иностранкой был старый венецианский маркиз, в котором я имел некоторую необходимость. Мне показалось, что я заметил на лице Шарпийон едва уловимую гримасу ревности, и потому продолжал настаивать на выборе другого дня. Тогда она, будто бы рассердившись, отвернулась от меня и вступила в разговор со вторым соседом, одним из двоих кавалеров удачи. В конце концов ей все-таки удалось напроситься ко мне со всей компанией на следующий день. Я возвратился домой очень поздно, крайне недовольный собственной персоной и влюбленный, как последний глупец.

Я ждал их лишь к вечеру, но был внезапно разбужен в восемь часов утра: ко мне явилась Шарпийон со своей теткой.

– Я беспокою вас так рано потому, что имею к вам одно важное дело.

– Позвольте мне одеться.

– Я могу говорить и здесь, не нарушая приличий, – меня сопровождает тетушка. – Однако неожиданно она передумала и сказала: – Впрочем, то, что я имею сообщить, не терпит свидетелей.

– Тогда мадам может пройти в соседний зал и оставить дверь приоткрытой.

После совершения всех этих передвижений красавица принялась в патетических тонах изображать бедственное положение своего семейства.

– Вы будете нашим ангелом-спасителем, если сможете дать моей тетушке сто гиней. Тогда наше будущее можно полагать обеспеченным.

– Как прикажете понимать это?

– Она обладает рецептом эликсира, который производит поразительное действие. За шесть месяцев деньги будут возвращены вам, и к тому же вы получите половину всех доходов.

– У вас бесценная тетушка, моя прелесть. Я подумаю над вашим предложением, а теперь поговорим лучше о других предметах.

С этими словами я притянул ее к себе. Она коснулась пальчиком своих губ и кивнула на дверь, как бы говоря: «Будьте благоразумны, мы не одни». Но поскольку я, не обращая внимания на ее просьбу, предпринял несколько благоприятных для меня движений, она решительно оттолкнула меня и скрылась в соседней комнате, хлопнув дверью. Я быстро оделся, испытывая сильное неудовольствие, но, несмотря на это, имел твердое намерение возобновить свои атаки. Однако оказалось, что они уже ушли, пообещав приехать вечером. «Черт возьми! – сказал я себе. – Осторожно! Здесь пахнет мошенничеством. Им нужны сто гиней. Исходя из сего и будем действовать, а не надеяться на случай». Гости явились с заходом солнца, и в ожидании ужина Шарпийон предложила партию виста.

– Разве вам не любопытно, – обратился я к ней, – узнать ответ на ваше утреннее предложение? Идемте со мной, и вы все поймете.

Мы прошли через две комнаты в третью, где я усадил ее на канапе.

– Вот в этом кошельке сто гиней.

– И вы отдадите их тетушке?

– С превеликой радостью, но только… – И я бросил ей пламенный взгляд, который она прекрасно поняла.

– Сегодня невозможно. Здесь все общество, и они могут подумать, что я торгую своей честью.

– Но я сам отдам деньги вашей тетушке.

Я повторил утренние эволюции, однако она сделала возмущенное лицо и воскликнула, что никакая сила в мире не заставит ее согласиться и я могу надеяться только на время и на ее чувства. Я был вне себя от ярости и оставил свои притязания.

Я уже начал совсем забывать Шарпийон, но однажды утром ко мне явилась тетка мошенницы. Она принялась говорить об изумлении, в которое все семейство было повергнуто моим исчезновением. После нескольких напыщенных фраз она обратилась к истинной цели визита – ста гинеям.

– Мадам, если я забыл о данном обещании, спросите про него у своей племянницы – она не сдержала слова и отказала мне даже в столь незначительных знаках внимания, которые не затруднили бы и весталку[204]. А вы прекрасно знаете: ваша племянница далеко не весталка.

– Это же еще сущий ребенок, но зато у нее добрейшее сердце. И вы ошибаетесь, сударь, она любит вас и призналась мне в этом. Просто, зная ваш характер, девочка боится, как бы все не оказалось обычным капризом.

– Может быть, вы хотели бы убедить меня в ее искренности?

– Охотно. Хотя моя племянница сейчас и нездорова, я могу отвести вас к ней и ручаюсь, что вы будете удовлетворены.

Эти слова снова воспламенили меня.

– Идите сейчас же, – продолжала сводня, – вы застанете ее в постели. Я опережу вас всего на несколько шагов.

Объяснение было столь недвусмысленным, что я уже видел себя у цели своих вожделений и, быстро одевшись, одним духом был у ее дверей. Отворила мне все та же тетка.

– Девочка, – с таинственным видом объявила она, – принимает ванну. Придется вам подождать с полчасика.

– Черт вас возьми! Опять задержка! Да вы просто лгунья!

– Я сведу вас в ее комнату, и она сама все скажет.

– В ту комнату, где она принимает ванну? – с волнением спросил я. – А вы не обманываете меня?

– Как можно! Идите за мной.

Мы поднялись по лестнице, и, подойдя к маленькой дверце, она резко открыла ее и втолкнула меня внутрь. Шарпийон стояла в ванне спиной к двери, совершенно обнаженная. По звуку она подумала, что это тетка, и спросила полотенце. Я подошел поближе. Увидев меня, она тихо вскрикнула и