Сгорать от любви (и от стыда) - Яна Шарм

В этот момент в кармане его куртки оглушительно взревела рация. Резкий, металлический, не терпящий возражений голос диспетчера прорезал утренний воздух, как нож:

— Всем свободным экипажам! Срочный вызов! Пожар на заводской улице, 25! Горит чердачное помещение многоэтажки, есть информация о людях в здании! Повторяю, срочный вызов!

Сергей замер на секунду. Все его тело, только что такое расслабленное и нежное, мгновенно превратилось в сжатую пружину. Мышцы напряглись, плечи расправились. Он медленно, почти механически, отпустил ее, и в его глазах она прочитала всю внутреннюю борьбу — долг, зовущий его в пекло, осознание опасности и яростное, почти физическое нежелание оставлять ее сейчас, в такую минуту.

— Мне нужно, — коротко, отрывисто бросил он, уже поднимаясь на ноги. Его лицо стало другим — чужим, собранным, жестким, отстраненным. Это было лицо солдата, идущего на войну. Лицо человека, за секунды до шага в огонь.

— Я понимаю, — кивнула она, сжимая кулаки, пытаясь скрыть накатившую волну ужаса. Снова огонь. Всегда огонь. Он забирал его у нее снова и снова.

Он нащупал в кармане ключи, его взгляд на прощание высек искру — быструю, горячую, полную немого обещания.

— Поезжай ко мне. Такси вызови. Ключ… ключ под ковриком. Я… — он запнулся, и в его глазах на миг мелькнула тень, которую она раньше никогда не видела. Тень страха. Не за себя. — Я вернусь. Обязательно.

Он прыгнул в машину, дверь захлопнулась с глухим стуком, и через секунду автомобиль с визгом шин рванул с места, растворяясь в утреннем потоке машин. Он уносил с собой часть ее души, оставляя ее одну на скамейке с одним ключом в потной ладони и одним-единственным обещанием: «Я вернусь».

Она сидела одна, сжимая холодный металл ключа от его квартиры, от их будущего, и понимала, что ее новая, только что родившаяся жизнь началась с того, что любимый человек снова умчался в ад. И единственное, что она могла делать — это ждать. Сидеть и ждать, вцепившись в телефон, и надеяться, что на этот раз огонь пощадит того, кто стал для нее всем.

Глава 14

Не дыши

Квартира Сергея пахла им. Не просто дымом и кожей, а сложной, многослойной ауры, которая была его отражением. Запах свежесваренного кофе, приправленный едва уловимыми нотами бензина и металла. Запах чистого, по-мужски простого мыла и чего-то неуловимо родного, теплого, что заставляло сердце сжиматься. Вика стояла посреди гостиной, сжимая в руке ключ, который минуту назад лежал под затертым, немножко потрепанным ковриком. Бежевые, без изысков стены. Простой деревянный стол с парой стульев.

Книжная полка, заставленная технической литературой по пожаротушению и потрепанными томиками Джека Лондона. На подоконнике — забытая кружка с логотипом пожарной части. На спинке стула — висел его ремень, снятый наспех. Никаких орхидей. Никаких хрустальных ваз. Это был его мир. Суровый, честный, настоящий. Теперь и ее.

Тело гудело от адреналина, бессонной ночи и пережитых потрясений. Она машинально включила старый, небольшой телевизор, чтобы заглушить оглушительную тишину, которая давила на уши. Пусть говорит кто-то другой, пусть вещает о чем-то далеком и неважном. Лишь бы не ее собственные панические мысли, которые кружились в голове, как осенние листья.

«Он вернется. Он сильный. Он всегда возвращается. Это его работа. Он умеет это делать».

Она пыталась убедить себя в этом, разглядывая его вещи, прикасаясь к ним кончиками пальцев. Каждая деталь, каждая мелочь говорила о нем, и каждая одновременно щемяще напоминала об опасности, которая была неотъемлемой частью его жизни, его дыхания, его сущности.

Телевизор бубнил о курсе валют. Потом о пробках на выезде из города. И вдруг, резко, как удар ножом, сменилась картинка, и диктор произнес:

«…возгорание произошло на складе лакокрасочных материалов на Заводской улице. Огонь быстро распространился из-за наличия горючих материалов. По последней информации, в здании могли оставаться люди… Пожар присвоен высший номер сложности…»

Заводская улица, 25 . Те самые слова, что прозвучали из его рации, которые навсегда врезались в ее память.

Вика застыла, как вкопанная, не в силах оторвать взгляд от экрана. Камера показывала панораму чудовищного, разбушевавшегося пожара. Ослепительные языки пламени, рвущиеся из окон, черные, ядовитые клубы едкого дыма, взмывающие к свинцовому небу. Пожарные машины, крошечные и беззащитные на фоне этого ада, окатывали здание водой, которая испарялась, едва долетев до цели.

— Нет… — прошептала она, поднося дрожащую руку ко рту. Холодеющие пальцы не слушались. — Нет, нет, нет, только не это…

Ее сердце заколотилось, бешено и беспорядочно, отказываясь верить. Где-то там, в самом центре этого пекла, был он. Ее Сергей. Тот, чье тело она целовала прошлой ночью, чью кожу помнила каждой клеткой, чье дыхание было для нее теперь воздухом. Тот, кто всего полчаса назад стоял перед ней на коленях и обещал вернуться.

Камера крупным планом показала группу пожарных, тащивших тяжелые рукава. Искаженные напряжениям лица под масками, быстрые, резкие движения. Каждый из этих закопченных, усталых людей мог быть им. И каждый следующий миг мог стать для кого-то из них последним.

«Люди в здании…» — эта фраза жгла ее изнутри, сильнее любого огня. Она знала его. Она уже успела изучить его, прочитать, как открытую книгу. Он не будет стоять в стороне и подавать воду. Он не сможет. Он пойдет внутрь. Обязательно пойдет. Его долг, его суть — тянуть, вытаскивать, спасать.

Паника, холодная, липкая и тошнотворная, подкатила к горлу. Она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть, чувствуя, как подкашиваются ноги. Все ее вчерашние терзания, все сомнения о будущем, о сложностях развода, о правильности ее выбора — все это испарилось, сгорело в одно мгновение, как бумага в пламени. Не осталось ничего, кроме одного, дикого, животного ужаса, парализующего и всепоглощающего.

И в этот миг она с ужасающей ясностью поняла: она боялась не начинать жизнь с нуля. Не осуждения окружающих. Не финансовой нестабильности. Она боялась потерять его. Только его.

Вот он. Момент истины, наступивший не в страстной постели, а перед мерцающим экраном телевизора, в сотне метров от настоящего ада. Она любила его. Так сильно и так безоговорочно, что