Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

– Это ты, что ли, поэт? – спросил он, легонько коснувшись меня палочкой.

– Ну, я.

– Принимай гостей!

– Пожалуйста. А в чем, собственно, дело?

– Как в чем? – отозвался тот. – Ты же ведь поэт? Ну, вот мы и пришли – познакомиться с тобой, послушать…

Ого! – подумал я, культурная мне попалась ночлежка… И сказал:

– Что ж, присаживайтесь.

И так начался новый этот концерт… Польщенный и растроганный, я старался изо всех сил – читал вдохновенно, долго. Выдал слушателям все самое лучшее. Потом, утомясь, закурил. И примолк в ожидании.

Старший сказал – скучным голосом:

– Вообще-то ничего. Неплохо. Но…

– Что – но? – удивился я. – У вас, кажется, имеются какие-то претензии?

– Ты, друг, не обижайся, – проговорил он быстро, – ты вникни. То, что ты сейчас прочел, это все – как бы тебе объяснить? – литература… А нас другое интересует.

– Вот как! – сказал я надменно.

– Ну да, ну да. Нам что нужно? Что-нибудь простенькое, легкое, такое, чтоб петь можно было… – И он добавил, помедлив: – Это ведь нам не для забавы – для дела.

– Для какого?

– Нашего… – Он потрогал черные свои очки. – Базарного. Песня в нашем деле – главное! Чтобы клиент раскошелился – его надо разжалобить, за душу задеть. Ну, вот. Потому мы и пришли. Может, у тебя найдется что-нибудь?

– Не знаю, – насупился я, – надо подумать. Когда-то я сочинял песни – блатные, лагерные… Но они, наверное, вам не подойдут.

При этих словах слепцы заметно оживились. Старший сказал, придвигаясь:

– А ну-ка, ну-ка – давай! Процитируй!

Порывшись в памяти, я процитировал несколько текстов – наиболее жалобных, надрывных, в которых речь шла о погибшей молодости и утраченной любви… И это подействовало мгновенно – вызвало всеобщий восторг!

Две особенно понравившиеся песни слепцы заставили меня повторить несколько раз. Затем старший поднялся. Поблагодарил. И, прощаясь, сунул мне в руку плотный конверт.

Я открыл его – и увидел деньги.

– Ну, зачем же? – пробормотал я растерянно. – Не надо, ребята… Нехорошо…

– Чепуха, – небрежно сказал старшой. – Знаешь поговорку: дают – бери, а бьют – беги… Так вот, бери! Ты человек свой, не стесняйся.

– Но все же неудобно. Если уж давать – то я вам должен, а не вы мне…

– Нашу долю мы на базаре возьмем, выпросим! С такими-то песнями – да не взять? За нас не беспокойся. А это – твое, заработанное, законное.

И они ушли, в прежнем порядке, гуськом, ступая след в след – как индейцы. И, оставшись один, я долго сидел, перебирая выпавшие из конверта бумажки…

Быстро же, черт возьми, я тут освоился, думал я, исполненный мрачного юмора, удивительно быстро! Добился, в сущности, всего, чего хотел: и успеха, и положения. И вот уже удостоился отдельной комнаты. И стал среди нищих – «своим человеком»… И даже получил у них гонорар. Первый в жизни гонорар – за поэзию!

Я пересчитал деньги. Их было немного, всего – сорок рублей. Суммы этой, впрочем, как раз хватало на то, чтобы заплатить за новое жилье… Может быть, Человек-Профиль специально и устроил мне эту встречу? Я усмехнулся, пряча бумажки в карман. Как бы то ни было, деньги пришли вовремя! И вообще главное – не в деталях, а в сути… Посмотрим, что будет дальше! Первый мизерный гонорар я получил на дне; может быть, следующий – крупный – ждет меня на поверхности?

Глава 3

«Ваше будущее – в ваших руках»

Я притащил в редакцию целую кучу рукописей; там были лирические стихи, две поэмы и несколько новелл из «Хакасской тетради».

Принимая бумаги, Дубинин сказал:

– Ничего себе архив! – Он посвистал негромко. – Да тут материалов – на полное академическое собрание. Такие обычно делаются посмертно…

– Ну, помирать я пока не собираюсь, – улыбнулся я, – и потому не претендую – на полное… Достаточно будет, если вы отберете какой-нибудь цикл стихов или парочку рассказов. Даю вам право выбора!

– Даете, значит, такое право? – проговорил он иронически. – Ну-ну… Спасибо. – И потом – поднимая брови: – Где ж это вы все успели? Когда понастряпали?

– В тайге, – сказал я смирным голосом. – По вечерам. В свободное от работы время.

– Поглядим, – протянул он. – Посмотрим! А вы – покурите пока. Или прогуляйтесь по редакции, что ли…

Я покурил. И потом – прогулялся. И снова меня окружила и взбудоражила знакомая редакционная атмосфера: суета и гомон, и несмолкаемый стрекот машинок, и особый неповторимый запах типографской краски… Была во всем этом какая-то проклятая, дьявольская притягательность, была – что говорить!

Часа два спустя я заглянул к Дубинину – и застал его оживленно разговаривающим по телефону. Вид у него был уже не тот, что вначале; он словно бы и впрямь проснулся!

С треском бросив трубку на рычаг, он поворотился ко мне и сказал, сразу переходя на «ты» и как бы подчеркивая этим новую, дружественную форму отношений:

– Эй, старик! Ты где же шляешься? Я уже тут говорил – насчет тебя.

– С кем же это ты?.. – спросил я, подхватывая новый тон.

– С заместителем главного редактора. Он приглашает… Идем!

– Так ты, значит, считаешь…

– Естественно. Иначе – какой же был бы смысл?

– Ну, я рад.

– И я тоже, – сказал он, – это все-таки редкость – встретить среди «народных дарований» что-либо по-настоящему серьезное.

– А что тебе, к примеру… – начал я.

Он быстро сказал:

– Стихи! Лирические миниатюры, картины природы.

Теперь, пробудясь, он все делал быстро и – на лету улавливая мысль – перебивал меня, опережал.

– Я просмотрел их, правда, наспех – по диагонали, так что могу говорить лишь о первом, общем впечатлении… Так вот, оно неплохое.

– Ну а как насчет…

– Прозы? Что ж, слог у тебя есть. Однако то, что ты принес, лучше даже и не показывать начальству. Во всяком случае – пока.

– Почему же?

– Да потому, что ты пишешь так, как будто живешь не в России, а где-нибудь на Западе…

– Что-о-о? – удивился я. – Ну, брат, это ты загнул… При чем здесь какой-то дурацкий Запад?

– Ну, как же! Там ведь пишут – без тормозов. Работают, в основном, на эффект, на публику. И ты – тоже! Ты же никак не учитываешь наших требований, наших задач… Вот у тебя есть рассказ «Мирская тропа». Ты затронул в нем проблему сектантства. Проблема эта важная, серьезная, особенно – в здешних краях! Но какова же твоя позиция? Вместо того чтобы осмыслить факты критически – осудить и развенчать сектантство, – ты ограничиваешься простым описательством. Мало того,