Брехт - Вальтер Беньямин

снова работают;

Они изготовляют снаряды.

13 Ночь. Супруги ложатся в постели.

Не пройдет и года —

На свет появятся сироты.

15(Подстрочник)

Верхи говорят:

Идем к великой славе.

Низы говорят:

Уходим в могилу.

18 Во время маршировки многим невдомек,

Что враг находится во главе колонны.

Голос, подающий команду,—

Это голос врага.

Произносящий грозные речи против врага —

Сам враг.

«Азы о войне» написаны в лапидарном стиле. Слово происходит от латинского lapis, камень, и обозначает стиль, который был выработан для надписей [в граните]. Его важнейшим качеством была краткость. Она была обусловлена, во-первых, усилиями, которые нужно приложить для того, чтобы высечь слово в камне, а во-вторых, осознанием того, что когда обращаешься к череде поколений, уместно говорить кратко.

Если естественные, материальные условия лапидарного стиля в этих стихотворениях отсутствуют, то мы вправе спросить, в чем проявляется здесь их соответствие этому стилю? Чем обоснован эпиграфический стиль этих стихотворений? На одно из оснований указывает ответ. Он звучит так:

На стене было написано мелом:

«Они готовят войну!»

Того, кто это написал,

Уже нет в живых.

Начальная строка этого стихотворения могла бы предварять любое стихотворение «Азов о войне». Надписи в «Азах о войне» не такие, какие делали римляне на камне, а такие, какие делают нелегальные борцы на палисадах.

Поэтому характер «Азов о войне» можно усмотреть в одном своеобразном противоречии: в словах, которым, в соответствии с их поэтической формой, суждено пережить грядущий конец света, зафиксирован жест записи на дощатом заборе, которую бегло набросал преследуемый. В этом противоречии отображается необыкновенная искусность [и художественная ценность] этих предложений, составленных из примитивных слов. Поэт с помощью горациевского aere perennius[90] придает вес тому, что черкнул мелом на стене пролетарий, оставляя [эту надпись] на произвол дождя и агентов гестапо.

О стихотворении «О ребенке, который не хотел умываться»

О ребенке, который не хотел умываться

(Подстрочник)

Жил-был ребенок однажды,

Он не хотел умываться.

А когда его умывали,

Он быстренько пачкался золой.

Пришел к ним в гости кайзер,

Поднявшись по семи ступеням,

Мать бросилась тряпку искать,

Чтоб малыша-грязнулю отмыть.

Но тряпки нигде не нашлось,

И кайзер ушел,

Малыш не успел его увидеть

И не смог ничего спросить.

Поэт встает на сторону ребенка, который не хотел мыться. Он считает, что должны сойтись самые удивительные обстоятельства, чтобы ребенок действительно почувствовал ущерб от своей неумытости. Мало того что кайзер не каждый день преодолевает семь ступеней, он еще и должен был выбрать сценой своего [величественного] появления домохозяйство, в котором даже тряпки не сыскать. Отрывочная дикция стихотворения дает понять, что в таком совпадении обстоятельств есть нечто прямо-таки сновидческое.

Пожалуй, можно вспомнить еще одного сторонника или защитника ребенка-грязнули: это Фурье, фаланстер которого был не только социалистической, но и педагогической утопией. Фурье делил детей фаланстера на две большие группы: маленькие банды и маленькие орды. Маленькие банды занимаются садоводством и другими соответствующими обязанностями. Маленькие орды должны выполнять самую грязную работу. Каждый ребенок волен свободно избрать одну из двух групп. Те, кто выбрал маленькую орду, были наиболее почитаемы. Никакая работа в фаланстере не могла начаться, если они первыми не приложили руку; под их юрисдикцией находилось истязание животных; у них были карликовые пони, на которых они молниеносно проносились по фаланстеру, а когда они собирались для работы, то сигнализировали об этом оглушительным ревом труб, гудков, церковных колоколов и литавр. В представителях маленьких орд Фурье видел проявление четырех страстей: высокомерия, бесстыдства, неподчинения. Но важнее всего была четвертая: goût de la saleté, радость от грязи.

Читатель вспоминает о грязнуле-ребенке и задается вопросом: возможно, он пачкается золой только потому, что общество не нашло полезного и хорошего применения его страсти к грязи? Только для того, чтобы стать камнем преткновения, мрачным напоминанием о социальном порядке (не похоже ли на горбатого карлика, который в старой песне разрушает благоустроенное течение домашней жизни)? Если Фурье прав, то ребенок, конечно, не много потерял, не встретившись с кайзером. Кайзер, который хочет видеть только чистых детей, не лучше своих ограниченных подданных, которых он посещает.

О стихотворении «Сливовое дерево» [ «Der Pflaumenbaum»]

Слива

(Перевод Е. Эткинда[91])

Среди двора она росла,

Она была совсем мала.

Вокруг нее ограда,

Ее давить не надо!

Она растет который год,

А всё никак не подрастет.

Ах, невозможно это

Без солнечного света!

Как, это слива? Что за диво!

Плодов и не бывало там.

Но то, что это всё же слива,

Заметно по листам.

Примером внутреннего единства этой лирической поэзии и одновременно богатства ее перспектив может служить то, каким образом в различные ее циклы входит ландшафт. В «Домашних проповедях» ландшафт появляется прежде всего в виде чистого, словно отмытого неба, чуть подернутого нежными облаками, а под ним растения, словно очерченные твердым грифелем. В книге «Песни, стихотворения, хоры» никакого лишнего пейзажа; его запорошило «зимним снежным ураганом», что бушует в этом поэтическом цикле. В «Свендборгских стихотворениях» ландшафт робко и застенчиво проглядывает то там, то тут. Настолько застенчиво, что сваи для детских качелей во дворе уже можно считать частью пейзажа.

Пейзаж «Свендборгских стихотворений» похож на тот, который предпочитает в одной из историй Брехта его господин Койнер [ «Истории о господине Койнере»]. Друзья узнали, что ему нравится дерево, которое прозябает во дворе его густонаселенного дома. Они предложили ему пойти вместе в лес и были удивлены тем, что он отклонил их предложение: «Разве вы не говорили, что любите деревья?» Господин Койнер ответил: «Я сказал, что люблю дерево в моем дворе». Возможно, это то же самое дерево, что появляется в «Домашних проповедях» под названием «Green». Там поэт почтил его утренним приветствием:

(Подстрочник)

Ведь это было совсем не легко так высоко взмыть вверх,

Между домов,

Так высоко вверх, Green, чтобы

к вам мог пожаловать вихрь, как в сегодняшнюю ночь?

Это дерево Green, что предоставляет свои