Хроники блокадного города - Хабиб Ахмад-заде

выражать мне свои соболезнования: Касем, Амир… Мне… Мне, убийце… Но никто так и не узнает. Я должен быстрее спрятать все улики, но как же жена дяди?.. Его дети?.. Господи. Уже ничего не исправить. Но нет, это должно остаться тайной.

Вдруг я услышал голос матери:

– Что с тобой? Я зову тебя, а ты не слышишь. Что-то случилось?

Я отрицательно мотнул головой и пошел спать. Сначала я никак не мог заснуть. Потом подумал: а вдруг в то же утро в дом решил залезть вор и мой план сработал? Удовольствовавшись этим, я решил больше ни о чем не думать.

Вдруг я проснулся. Какой кошмар, как страшно. Во дворе дома лежит бездыханное тело. Дверь и стены забрызганы кровью, а вместо лица – кровавое месиво. Сколько я ни приглядывался, так и не смог понять, кто этот человек. Я подошел к гранате и увидел, что проволоки в ней нет, но… Но сама граната на месте. Я крикнул: «Посмотрите, снаряд рванул, не граната…»

Честное слово, снаряд рванул. Мать принесла мне холодной воды. Пока я пил, заметил, что она перешептывается с сестрой. Они странно смотрели, потому что никогда не видели меня таким. Я опять придумал им какую-то небылицу и положил голову на подушку. Все тело было в поту. Я боялся заснуть.

Моим глазам предстала страшная картина: на улице лежали части разорванного тела, Амир плакал и причитал: «Брат, брат…» На этот раз я тихо подошел к окну. Уже раздавался призыв на молитву, поэтому я встал и прочел намаз.

В автобусе я вспоминал о том, как плакала моя мать. Какие только отговорки я ни придумывал, но она отказывалась верить, что я должен так скоро уезжать. Вместе с водителем я умолял подвинуться восьмерых весьма крупных мужчин с хмурыми лицами… Но хуже всего… Хуже всего был смертельный треугольник, возникший по моей вине между вором, Амиром и дядей… Кто же из них..? По дороге у автобуса пробило колесо. Хуже этого уже ничего нельзя было придумать. Я так разозлился на водителя и его помощника, что чуть не поругался с ними… В конце пути, добравшись до седьмой остановки, я выскочил из автобуса и побежал, как вдруг один из пассажиров закричал: «Парень, рюкзак!» Пришлось мне вернуться и забрать его с верхней багажной полки над сиденьем. Я настолько был занят своими мыслями, что сам мог где-нибудь потеряться, чего уж говорить о рюкзаке. Пассажирами автобуса были в основном солдаты, басиджи[35] или простые люди, приехавшие за остатками своих вещей. Я был единственным человеком, который никого не ждал, поэтому от остановки пробежал бегом.

По лицу струился пот. Мне хотелось куда-нибудь забросить рюкзак, чтобы бежать было легче. Из головы не выходила одна и та же мысль: что же я наделал? Допустим, что Амир и дядя не нарвались на гранатную растяжку. Тогда, быть может, нарвался кто-то другой, возможно, тот самый несчастный вор… который совершал свою первую кражу. Быть может, потом он бы раскаялся. Но из-за меня, дурака, его жизнь оборвалась самым ужасным образом, поэтому до конца своих дней я буду считаться убийцей, и даже если мне удастся навсегда сохранить это в тайне, муки совести будут терзать меня вечно. Да как я вообще смогу жить дальше в этом доме? Господи, помоги мне. Господи, если вор так и не пришел, я уберу гранату, чтобы он смог забрать все, что захочет.

Добежав до нашей улицы, я еще издалека заметил три створки двери, лежавшие перед домом. Ноги у меня подкосились. Подойти ближе не хватало духа. В мыслях я перебирал всех святых имамов. Кто же это? Дядя… Амир… вор… Я впал в полное отчаяние, на глаза навернулись слезы. «Все кончено», – сказал я себе… Теперь надо смириться с реальностью. Вот болван… надо было хотя бы с Касемом посоветоваться…

Я пошел ближе и тихо-тихо просунул голову во двор. Никакого тела не было. Я удивился. Может, оно было в доме? Но нет… Вещей в углу комнаты тоже не было. Я вернулся во двор… Во мне разыгралось любопытство. Где же я просчитался?.. Я заметил гранату, которая опять была с предохранителем. Это еще что?! Тут я вспомнил, что, установив растяжку, выбросил предохранитель во двор… Я не мог поверить своим глазам…

В отчаянии, чувствуя свое поражение, я уселся во дворе. Еще минуту назад я умолял Бога, чтобы граната не взорвалась, но сейчас, когда я понял, что вор с присущей ему проворностью зашел не через дверь, а перебрался через стену, увидел внизу гранату и вставил в нее предохранитель, я не знал, что мне делать – смеяться или плакать. Перехитрили. да, меня перехитрили… Но я действительно был рад этому… Нет, все же зол… Шутка разве?.. Все-таки где же я просчитался?.. Я же все тщательно продумал. От злости я встал и закричал на всю лежавшую в руинах округу: «Мерзкий вор!.. Негодяй!..»

Матушка

Во имя Бога

Спустя более десяти лет я нашел в себе силы, чтобы записать эту реальную историю. Посвящается матери главного героя, моей собственной матери, вообще всем матерям на планете и этому исполненному светом миру, который расцвел благодаря материнской любви.

Здравствуй, дорогой. Здравствуй, сынок. Дорогой ты мой, ненаглядный. Как ты здесь? Видишь, все-таки на праздник[36] ближе к ночи приехала к тебе. Не думал, что приеду? В самый последний момент, уже после твоего ухода, сумела достать адрес. Где же твои братцы? Сынок, они там с тобой? Как там Махмуд? Хади в порядке? Ах, сынок, ты глянь, красота-то здесь какая! Клянусь Богом, это только начало. Вот придет весна, и день за днем станет еще краше! Знаю, каково тебе, сынок! Не скучай. Чего скучать-то? Помнишь, ты же сам все это затеял? Всё говорил: «Это мой долг, мой долг, мне обязательно надо ехать». Что ж, у меня тоже вроде бы как долг! Вот, как только приехала, сразу к тебе! Вот уж нет! Мы так не договаривались. Вот дела. Я должна скучать, а ты уж и потерпеть не можешь? Если сегодня вечером, в самый разгар праздника весны, придут и узнают, как я поступила с матерью Мохсена, знаешь, какой будет шум? Да и Бог с ними, сынок. Пока есть пара минут и никто не пришел, давай-ка с тобой потолкуем.

Вот она жизнь-то какая! Всегда думала, что из всех сыновей только ты останешься со мной. Глянь-ка на эту свою