В Рождество у каждого свой секрет - Бенджамин Стивенсон

— Я слышала про Райлана Блейза, — сказала Эрин.

— Тебе разрешили позвонить в такую рань?

Ее голос звучал бодро. Совсем другой человек по сравнению с той неопрятной, испачканной в крови женщиной, что сидела напротив меня вчера вечером.

— Полицейский одолжил мне свой телефон на самый крайний случай. К тому же скоро Рождество. Еще одно убийство, которое я уж точно не могла совершить. Это ведь снимает с меня подозрения, правда?

Я не решился сразу ответить и буквально услышал, как она сдувается.

— Правда? — снова спросила она.

— Прости, Эрин, — ответил я, протирая со сна глаза. — Хотелось бы, чтобы все так и было. Это снимет с тебя подозрения только в том случае, если мы докажем, что Лайла и Райлана убил один и тот же человек. — Я услышал в трубке стук и представил, как Эрин хлопает телефоном себя по лбу. — Похоже на то, что смерь Райлана подстроена и спланирована заранее. Нож гильотины подменили накануне. Или даже раньше. Я бы рад соврать тебе, что у меня хорошие новости. Но извини, ты слушаешь надежного рассказчика.

Я крепко зажмурил глаза. Наш с Эрин брак был катастрофой. Проблемы начались не с того давнишнего трупа, затянутого паутиной, но он тоже сыграл свою роль. За ним последовали новые убийства, и фамилия Каннингем, словно якорь, удерживала Эрин рядом с ними. Лайл помог ей избавиться от всего этого. А теперь его нет, и я тяну ее обратно к куче трупов, как будто ничего и не менялось.

— Может быть, я и не прав, — наконец сказал я. — Я ведь не профессионал. Возможно, я сделаю только хуже.

— Знаешь, почему я позвонила тебе? — тихим голосом спросила Эрин. — Не для того, чтобы убедить, что не могла этого сделать. Я не говорила такого вчера, не скажу и сегодня. Потому что после случившегося в горах, после всех убийств... — судя по звуку, ее едва не стошнило, — я бесконечно мою руки, но никак не могу смыть с них кровь. Как леди Макбет.

— Пожалуй, не стоит вспоминать леди Макбет, пытаясь доказать свою невиновность, — попробовал я обратить все в шутку, но попал пальцем в небо.

— Я ничего не пытаюсь доказать. А что, если... все то, что я видела... что-то во мне перевернуло? Что, если это сделала я? Я позвонила тебе, чтобы мою невиновность доказал ты. Надеюсь, ты это сможешь. Всеми фибрами души надеюсь. — (В телефоне зашуршало.) — Но я проснулась измазанная кровью, Эрнест. И я... не знаю, я убила его или нет. Вот что ты должен выяснить. Убийца я или нет? Способна ли я на это?

— Нет, не способна, — мягко ответил я. — Я тебя знаю.

— В том-то и беда, — сказала она, сдерживая слезы. — Как ты можешь знать, если я сама не знаю?

Глава 17

Катумба расположена очень высоко, выше утренних облаков. Ранним утром, без чуть-чуть семь, в воздухе висели клочья тумана. Из этого пышного безе выплывали астероиды скал. Солнце уже принялось жечь облака, но пока не преуспело в этом, так что утро выдалось влажным.

Дом Лайла и Эрин находился ближе к городу, чем театр, рядом с бывшей психбольницей, превращенной в отель под названием «Гидро-Маджестик». Забавно, что самые дорогие современные здания располагаются на месте душевных страданий. Сначала мы высылали безумцев в горы, сами оставаясь в городе. Теперь города сводят нас с ума, и мы сбегаем в горы.

Следует признать, Джош Фелман оказался расторопным малым. Я еще подходил к дому, когда телефон прожужжал, принимая письмо с прикрепленными к нему отчетами о токсикологической экспертизе Эрин и Лайла, а также со списком предметов, изъятых полицией при обыске. Само письмо было коротким:

Оба чистые. Жаль. Какая могла выйти история.

Одна версия разбилась всмятку. Но теперь возникал другой вопрос: если Пирс не принимал наркотики, откуда взялся след иглы на руке?

К тому же меня раздражало, каким чертовски полезным показал себя Джош Фелман. Слишком полезным для заклятого врага.

Особняк Эрин и Лайла, казалось, был собран из сланцево-серых прямоугольных призм, поставленных одна на другую (не слишком надежно, на мой взгляд). Как лицо актера, злоупотребившего пластическими операциями, он выглядел безумно дорогим, но вместе с тем поразительно уродливым. Бело-голубая полицейская лента, перечеркивающая дверь, придавала ему хоть каплю человечности.

Я поднялся на крыльцо, взглянул на фонарь, укрепленный на уровне головы, пошарил рукой по его верхушке и нашел закопченный ключ как раз там, где мы с Эрин обычно прятали свой. На двери не было заметно следов взлома. Окна фасада тоже стояли целыми. Замызганный вид ключа говорил, что им давно не пользовались, хоть с разрешения хозяев, хоть без него. Значит, убийцу впустили в дом. Или он жил здесь. Я открыл дверь.

Жара не идет на пользу ни крови, ни обонянию. Густой гнилостный запах ударил мне в ноздри, как только я вошел. Примерно так вернувшийся из отпуска хозяин узнает, что у него сломался холодильник. Я разглядел впереди холл и лестницу, знакомую по фотографиям криминалистов, с цепочкой кровавых пятен, ведущих наверх (или вниз), как и описывала Эрин. С той лишь разницей, что ярко-алая прежде кровь от недостатка кислорода со временем стала коричневой, как патока.

По запаху я определил, что кухня находится справа, и решил свернуть налево, через столовую, в гостиную, где стояло на посту лишенное листьев рождественское дерево, выкрашенное в золотистый цвет, без всякого намека на зелень и украшения: такой минимализм привычен в богатых домах. Под деревом лежали четыре маленьких, размером с кулак, аккуратно упакованных подарка. На первом этаже также находился винный погреб, сырная кладовая (откуда, честно говоря, пахло еще хуже, чем кровью), гостевая спальня и лифт. Эрин явно приподнялась.

Пройдя в кухню, я первым делом поразился сохранности места преступления. Эрин была права: криминалисты только осматривают помещение, а наводить порядок предоставляют хозяевам. Другие убийства, которыми я занимался, были, говоря по-простому, выездными. Навынос. Так что меня и удивило, и обрадовало, что вся картина выглядела в точности так, как на фотографии, за исключением тела Лайла.

Лужа крови была больше, чем возле трупа Райлана, но и