В Рождество у каждого свой секрет - Бенджамин Стивенсон

Клочья облаков рассеялись, и солнце светило так ярко, что я не смог взглянуть на сверкающий стеклом атриум, не поморщившись. От черного асфальта парковки поднималось мерцающее марево. Я повернул за угол театра, не желая объясняться с полицией. Тот код, что дала мне Ивонна, — 4183 подошел к двери служебного входа, и я юркнул внутрь, с благодарностью ощутив затылком дыхание кондиционера. Во второй раз я уже лучше ориентировался в лабиринте закулисья и сразу поднялся наверх. Со сцены долетали голоса, и я не стал задерживаться возле нее.

Оказавшись в кабинете Лайла, я закрыл дверь и опустил жалюзи. Все здесь выглядело так же, как и в первое посещение, что и неудивительно. Лайл находился в самом низу списка подозреваемых. Как могла полиция заподозрить покойника?

За последние двенадцать часов у меня в голове оформились две идеи: первая — когда я прошлым вечером слушал речь Лайла на конференции «Технологии, развлечения, дизайн», вторая — когда смотрел на лужу крови в кухне сегодня утром.

Я подошел к компьютеру, пошевелил мышкой, и меня встретило привычное окно ввода на экране. Простите, если разочарую читателей, ожидавших, что я наклонюсь к микрофону и прошепчу: «Рождество». На самом деле я достал телефон, загрузил с YouTube видео и перемотал до нужного места. Потом поднес телефон ближе, и голос Лайла произнес: «Страсть рождает перемены».

Компьютер одобрительно квакнул, и я вошел в программу.

И тут замок кабинета Лайла щелкнул и в дверях появился Роджер Слит.

— Какого черта вы здесь делаете? — спросил он.

Глава 19

Отойдя от компьютера, я молча наблюдал за тем, как Роджер выглянул в коридор, словно решая, стоил ли позвать полицейских. Вряд ли я смог бы чем-то помочь Эрин, если бы отправился следом за ней за решетку. Наконец Роджер закрыл дверь, выключил свет и подошел ко мне:

— Свет в кабинете видно даже при опущенных жалюзи. Так я и узнал, что вы здесь. От чертовых копов мало пользы, хотя это поняли бы даже они. Нас вызвали сюда, чтобы взять показания, но я уже освободился. Как вы вошли в компьютер? — Он постучал пальцами по столу.

Такое любопытство не укрылось от моего радара, но Роджера извиняло то, что почти каждого подозреваемого странным образом тянуло ко мне. Фьют пригласила меня сюда, Фелман прислал полицейские отчеты, Во пыталась предупредить об убийстве. Глупо было бы думать, даже не принимая в расчет само убийство, что эти попытки сближения не имеют скрытых мотивов. Роджер исключением не был. Я рассудил, что он, как консультант фонда, должен многое знать о других подозреваемых, и не стоит его разочаровывать.

— Пришлось добавить взлом паролей к прочим своим навыкам сыщика, — сказал я, возвращаясь к компьютеру. — У нас еще не было возможности поговорить обстоятельно. Мне пока не ясно, кем на самом деле был Лайл, если отбросить все эту фондовую шелуху. Вы хорошо его знали?

— Очень хорошо. Он меня...

— Спас, — закончил за него я. — Ага, здесь все говорят одно и то же.

— Потому что это правда. Я был первым выпускником фонда Пирса. Мы с Лайлом стали добрыми друзьями, не говоря уже о преклонении и благодарности, — добавил он, сложив ладонь чашей, словно нищий. — Поэтому сразу после обучения, которое, к слову сказать, тоже оплатил Лайл, я решил, что вернусь сюда и буду работать на него.

—Такие великодушные люди редко становятся жертвами, — проворчал я.

Рабочий стол компьютера Лайла был таким же упорядоченным и аккуратным, как и его настоящий стол. Я открыл электронную почту Лайла. Вопреки всеобщему убеждению, доступ к чужому компьютеру еще не гарантирует, что на следователя хлынет поток нужной информации. Почта Лайла, еще и суток не пролежавшего в морге, уже была переполнена (мне ужасно хотелось выставить в настройках статус «нет на месте», вот только я не знал, что в нем написать: «Спасибо за Ваше письмо, но, к сожалению, в настоящий момент я мертв»).

— Что вы хотите этим сказать?

— Так вы говорите, что у этого человека не было недостатков, не было врагов? А вот Динеш не считает, что он с ним обошлись справедливо.

Роджер смутился:

— Прошу отметить, что, на мой взгляд, это было слишком сурово.

— Но вы доверяли Пирсу? Верили в него или просто чувствовали себя обязанным ему, потому что он оплатил ваше обучение?

— Разумеется, доверял! — огрызнулся Роджер. — И он заслужил эту преданность не деньгами. Я пришел сюда, чтобы дать людям второй шанс, как Лайл когда-то дал его мне. Я хочу что-то изменить в мире.

— Как когда-то хотел Пирс.

— Когда-то?

Я развернул монитор, чтобы Роджер смог прочитать письмо, которое я только что нашел:

И да, пока вы не начали жаловаться на неудобство для чтения, должен признаться, что я попросил напечатать письмо именно в таком виде, в котором увидел сам. Честная игра в детектив и все такое прочее. В тот момент меня забавляло, что Лайл Пирс — единственный из всех известных мне преуспевающих бизнесменов, кто использовал такой дурацкий шрифт. Как выяснилось, это было важно. Продолжая тему случайностей: в моем первом деле присутствовала точка, во втором — запятая, а нынешнее вполне может оказаться первым преступлением, раскрыть которое помог Comic Sans.

Показывая Роджеру это письмо, я надеялся вызвать какую-то реакцию, но, похоже, оно его ничуть не обеспокоило.

— Хорошо.

— Вы не расстроились бы, если бы он все продал?

— Наоборот, обрадовался бы. Прочитайте письмо еще раз. Они покупают только недвижимость. А Пирс сохранил бы название фонда и получил семнадцать миллионов наличными, которые мог бы вложить в дело. Цена выглядит честной, а команда Райлана приобретает театры, построенные в разных частях страны по последнему слову техники, и элитную недвижимость. Мне кажется, это прекрасная идея. Только одна Фьют была против.

Судя по его ответу, Роджер слышал о возможной продаже, но не знал подробностей. Я немного расслабился. Трудно представить, что можно убить из-за контракта, содержания которого ты не знаешь.

— Теперь, когда Фьют стала главной, она, видимо, отменит продажу?

— Возможно, — пожал плечами Роджер.

— Похоже на то, что сначала Пирс противился этой сделке, но что-то заставило его передумать, — предположил я.

— Лично мне семнадцать миллионов кажутся убедительной причиной.

Разумеется,