Кино для чайников - Алексей Андреевич Гравицкий

Вторая. Это речь. Про нее и так все понятно.

Особенность второй системы в том, что с ее помощью мы в совершенстве умеем врать. Складывать слова так, чтобы наш собеседник поверил в то, что мы говорим. А вот особенность первой сигнальной системы в том, что она этого абсолютно не умеет. Она реагирует на произошедшее мгновенно и без нашего участия. Ее невозможно заставить врать как усилием воли самого человека, так и окружающим. Если человеку страшно, то, конечно, можно заставить его замолчать и не причитать, но все тело будет просто кричать, что ему страшно.

Главный тезис. Первая сигнальная система всегда расскажет окружающим, что вы чувствуете. Как бы вы ни старались это скрыть. Максимум, что вы можете сделать, – это постараться сдержать выражение ваших эмоций, держать так называемый покерфейс, но и в этом случае первая сигнальная будет просто орать о том, что вы что-то скрываете. Именно поэтому мы абсолютно, на уровне инстинктов, доверяем ей. Человек говорит вам, что он ваш друг. Но вы видите в нем угрозу. Чему вы поверите – словам или первой сигнальной? Разумеется, ей. И многим это спасло жизни.

Забегая вперед, замечу, что в актеры идут люди с развитой и чувствительной первой сигнальной системой.

Так что же делать? Ведь актеру нужно врать в кадре? Он ведь не может по-настоящему хотеть убить человека или быть влюбленным в партнершу. Но тогда мы бы видели, что его забавляет клюквенный сироп вместо крови и раздражает самовлюбленная фифа, стоящая напротив него в любовной сцене. Первая сигнальная система предавала бы их. Напоминаю – она никогда не врет.

Главным и основополагающим открытием Станиславского было то, что первая сигнальная система одинаково реагирует как на настоящие, так и на придуманные, воображаемые эмоции. На фантазию. А это значит, что ее можно обмануть, а она, в свою очередь, обманет вас. Ведь мы верим ей безусловно, на уровне подсознания.

То есть если актер предельно ярко представит себе, что вокруг морозная Арктика, то его тело само отреагирует на это и начнет дрожать. А мы, зрители, поверим в это. Обратите внимание на последовательность. Если мы скажем ему: «Дрожи, потому что тебе холодно» – то первая сигнальная система будет вместо этого рассказывать всем, как он ненавидит режиссера за идиотскую задачу.

Описанное упражнение – это первый курс театрального института. Так называемые «этюды на состояние». К сожалению, все меньше и меньше учебных заведений включает в обучение режиссеров работу актера над собой. А было бы очень неплохо заставить их почувствовать это все на собственной шкуре.

Вся система Станиславского – это методика обучения работы с собственной фантазией, ее тренировка.

Без преувеличения гениальное открытие. Без него мы бы до сих пор смотрели на кричащих и декламирующих актеров, как это было до начала XX века. Впрочем, мы можем наблюдать их и сейчас в тех случаях, когда участники процесса забывают «школу». Или просто не удосуживаются тщательно, глубоко изучить ее основы.

Итак, казалось бы, все просто. Натренировал актера. Он представил себе что-то грустное и заплакал, представил смешное – и заржал. На деле мы, люди, – создания сложные, и эмоции у нас сложные. Даже сложносоставные.

Не говоря уже о том, что просто так заставить свою психофизику представить, что вам смешно, просто невозможно. Начнет работать известный казус «белого медведя». Известный также как эксперимент Вегнера[6].

Исследование психофизики в задачи эксперимента не входило, но я уверяю вас, что первая сигнальная система участников просто орала о том, что она не хочет этого делать.

Психология человека сопротивляется воздействию извне. Если вы будете кричать на актера, требуя, чтобы ему было грустно, скорее всего, ему будет смешно от вида вашей раскрасневшейся физиономии.

Есть у первой сигнальной системы еще одна особенность. Она реагирует не на мысли, а на эмоции. Это важно! Это невероятно важно знать режиссеру в работе с актером. Все умные мысли оставьте при себе! Вы должны задеть эмоции актера, а не его разум.

Но как? И тут на сцену выходит четвертое правило Глеба Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя». Оно звучит следующим образом.

Проявляйте к людям искренний интерес.

Искренний в этой фразе – ключевое слово, ибо если интерес вы только изображаете, то первая сигнальная система вас предаст, и вы получите результат, обратный искомому. Режиссер в первую очередь должен научиться работать со своей первой сигнальной системой. Хорошие курсы актерского мастерства еще никому не помешали. Но выбирайте внимательно их. Если вас будут звать на прорывной инновационный курс, разработанный по собственной методике, – бегите. Ибо ничего прорывного в актерском искусстве уже более ста лет не случалось. А работающая методика только одна – все та же система Станиславского.

Вернемся к актерам. Вы должны понять, что это за люди такие, с которыми вам предстоит работать. Какие у них боли и чаяния, что их интересует, что волнует.

Ваша работа – задеть эмоции актера, чтобы они отозвались и отразились в его психофизике, а для этого нужно понять его болевые точки. Попробуем разобраться.

Симбиоз актера и режиссера появился только вместе с системой Станиславского. До этого режиссер выполнял технические функции построения мизансцены, освещения и т. д. Актер же играл роль так, как она представлялась исключительно ему.

С появлением режиссуры стало возможно выстраивать историю, координируя весь ансамбль.

Настало время сформулировать основополагающий принцип актерской игры. Артист не должен «отыгрывать» эмоцию, изображать ее. Он должен ее испытать и попытаться скрыть. Тогда первая сигнальная система все сделает за него. Самое главное – мы поверим ему, потому что первая сигнальная система никогда не врет, мы всегда ей верим. И чем больнее артист сделает сам себе, тем ярче и интереснее выйдет у него роль. Его усилие направлено не вовне, а внутрь себя. Ибо он сам – и музыкант, и инструмент, на котором играет. И суть техники актера заключается в причинении боли себе. Согласитесь, не самая простая профессия?

Лет двадцать назад в шутейном разговоре я сформулировал определение таланта актера. С тех пор им и пользуюсь.

Талант актера заключается в том, что зрителю интересно смотреть за его переживаниями.

За более талантливыми наблюдать интереснее, за менее талантливыми – не очень.

Но обратите внимание – если они оба работают «по школе», то мы верим им обоим. Они не наигрывают, не врут, не изображают. Они существуют. В этом, кстати, кроется секрет эпизодических ролей