Мимолетные видения незнакомой Японии - Лафкадио Хирн

знаменитое святилище Якуси-Нёрай, дарующего зрение слепым – Итибата-но Якуси, к чьему храму ведут шестьсот сорок каменных ступеней; Киомидзу, святилище Одиннадцатиликой Каннон, перед чьим алтарем вот уже тысячу лет не угасает священный огонь; Сада, где на дароносице богов навечно свернулась кольцами священная змея; Оба с его храмами, посвященными Идзанами и Идзанаги, прародителям богов и людей, создателям мира; Яэгаки, куда влюбленные приходят молиться о брачном союзе; Кака, Какаура, Кака-но Кукэдо-сан – все эти места я надеюсь увидеть.

Интереснее всех Какаура. Я определенно должен съездить в это место. Редкий пилигрим доберется туда морем – рыбакам запрещено плавать в Каку при наличии малейшего ветра, «шевелящего хотя бы три волоска». Любому, кто решил посетить эту святыню, приходится либо ждать полного штиля, который случается крайне редко в этой части Японского моря, либо путешествовать по суше. Сухопутный путь, однако, труден и утомителен. Но я просто обязан увидеть Кака. Ибо там, в большой морской пещере, стоит знаменитая каменная статуя Дзидзо. Легенда говорит, что каждую ночь призраки маленьких детей пробираются в пещеру и насыпают у ног статуи кучку галечника. Каждое утро на песке можно увидеть оставленные маленькими призраками отпечатки крохотных босых детских ножек. Говорят также, что в пещере есть скала, из которой, как из женской груди, течет молоко. Белый поток никогда не иссякает, и призраки малышей пьют из него. Паломники приносят с собой в подарок дзори, маленькие соломенные сандалии, какие носят дети, и оставляют их в пещере, чтобы дети-призраки не ранили ноги об острые камни. Пилигримы движутся с величайшей осторожностью, чтобы не разрушить ни одну кучку камней, иначе дети заплачут.

Часть 16

Сам город плоский, как доска, но он окружен с двух сторон низкими демилюнами очаровательных холмов с вечнозеленой листвой и храмами или святилищами на макушках. В десяти тысячах домов проживают тридцать пять тысяч душ, город поделен на тридцать три главные и множество маленьких улиц. Из конца почти любой улицы видны холмы, озеро или рисовые поля на востоке и всегда маячит вершина горы – в зависимости от удаления зеленая, голубая или серая. До любого квартала можно доехать, дойти пешком или доплыть на лодке. Однако город также пересекают множество каналов с перекинутыми через них, выгнутыми, словно натянутый лук, мостами. Архитектура (за исключением сооружений в европейском стиле, как Учительский колледж, большая государственная школа и Кентё – новый почтамт) мало чем отличается от других старых японских городов. Конструкция местных храмов, харчевен, лавок и частных домов такая же, как в других населенных пунктах западного побережья. Но так как Мацуэ оставался феодальным оплотом вплоть до того времени, о котором еще помнят тысячи ныне живущих горожан, феодальные кастовые различия, столь резко выраженные в древние времена, до сих пор с невероятной достоверностью отражаются в архитектуре разных районов. Город определенно можно разделить на три квартала разного архитектурного стиля: район проживания купцов и лавочников, образующий сердцевину поселения, где все дома высотой в два этажа; район храмов, охватывающий почти всю юго-восточную часть города, и район (или районы) сидзоку (бывшего сословия самураев), состоящий из большого числа обширных, опоясанных садами одноэтажных поместий. В дни господства феодалов из этого района можно было без долгих проволочек призвать пять тысяч воинов с двумя мечами и вооруженной свитой, которые при необходимости обороны города формировали по меньшей мере тринадцатитысячную армию. В то время более трети жилищ принадлежали самураям, потому что Мацуэ был военным центром самой древней провинции Японии. На обоих концах города, полумесяцем опоясывающего озеро вдоль берега, расположены два главных самурайских поселка. Но подобно тому, как некоторые из важных храмов располагаются вне черты храмового района, немало изысканных поместий рыцарской касты можно найти в других кварталах. Наиболее плотно они группируются вокруг замка, по сей день стоящего на крепостной горе Осиро-яма. Замок выглядит солидно, словно его построили буквально на днях, а не много веков назад, внушительно и грозно, он сплошь серый, как сталь, и устремляется в небо с циклопического каменного фундамента. Это фантастически суровое и невероятно сложное в деталях сооружение смахивает на гигантскую пагоду. Второй, третий и четвертый этаж как будто слегка придавлены и вложились один в другой под тяжестью собственного веса. С гребнем на вершине, напоминающим феодальный шлем, с двумя колоссальными бронзовыми рыбами, поднимающими свои изогнутые тела с двух углов крыши, ощетинившейся рогатыми фронтонами, карнизами с гаргульями и скошенными затейливыми частями черепичной кровли на каждом этаже, это творение представляет собой настоящего архитектурного дракона, собравшего в кучу величественных чудищ и взирающего на окружающий мир через глазницы, расположенные под всеми мыслимыми углами, – сверху, снизу и со всех сторон. Из-под черных углов самых высоких карнизов, обращенных на восток и юг, весь город виден с высоты парящего ястреба как на ладони. С северного угла взгляд устремляется на триста футов вниз, к замковой дороге, где фигурки идущих людей выглядят не крупнее мух.

Часть 17

Суровый замок тоже имеет свою легенду.

Рассказывают, что в соответствии с каким-то примитивным, варварским обычаем, как две капли воды похожим на тот, что дошел до нас в душераздирающем сербском эпосе «Построение Скадра», некая девушка из Мацуэ была заживо погребена под стенами замка во время его возведения в качестве жертвы неведомым ныне богам. Ее имя не попало в письменные источники, и о ней не сохранилось никаких сведений, кроме того, что она была красива и очень любила танцевать.

После того, как замок был построен, был якобы принят закон, запрещающий девушкам танцевать на улицах Мацуэ, потому что стоило какой-либо девушке пуститься в пляс, холм Осиро-яма начинало трясти, и большой замок содрогался от фундамента до самой крыши.

Часть 18

На улицах подчас можно услышать очень смешную песню, которую все жители города помнят наизусть, прославляющую семь чудес Мацуэ. Мацуэ был раньше разделен на семь кварталов, в каждом из которых можно было увидеть либо необыкновенный предмет, либо необыкновенного человека. Сегодня город разделен на пять конфессиональных округов, каждый из которых имеет храм, принадлежащий государственной религии. Людей, проживающих в этих округах, называют удзико, а храм – удзигами, то есть резиденцией бога-хранителя. Удзико обязаны поддерживать удзигами. (В каждой деревне и в каждом городе есть по крайней мере один удзигами.)

Среди множества храмов Мацуэ вряд ли найдется хоть один, с которым не была бы связана своя чудесная традиция. Каждый из округов имеет немало легенд, и похоже, что каждая из тридцати трех улиц тоже имеет свое предание