Сестра печали и другие жизненные истории - Вадим Сергеевич Шефнер

25.02.44. 24:00. Письмо от Лили. Она награждена медалью «За отвагу». Молодец! Утром ходил на лыжах. Днем писал стихи. Вечером придумывал очередной шпигель. И грустил. Грустно мне что-то. Все не то, не то. Жизнь проходит, как дым… Ходил в госпиталь навестить Раису, но к ней не пустили… А ночь сейчас звездная и морозная, и все время бегает по небу луч прожектора. Все это, конечно, красиво. И звезды, и прожектор, и снег. Но все это только усугубляет грусть. Мир прекрасен и печален…

27.02.44. 22:45. Вчера был в Ленинграде, ездил туда за Катей. Привез ее сюда. Сегодня проводил на вечерний поезд… Мороз. Ночи звездные. Ничего не писал вчера. Сегодня начал стихотворение. Пил водку… Я еще не был в Павловске. О, как там грустно, наверно.

2.03.44. После полуночи. Был на КП, ездил отдавать сапоги в починку… Сейчас легкий мороз, небольшой туман – и свет месяца. Все – словно ртутью залито. Красота апокалиптическая… Ничего не написал за день. Настроение аховое. Жить грустно и тяжело.

10.03.44. После полуночи. Вчера днем и сегодня ночью был у Кати в Л-де. Сегодня утром вернулся сюда. В Ленинграде выпил. Сперва в буфете (теперь свободно продается водка), а потом у Катюши. Напился, как дурак, впрочем, вел себя прилично… В городе хорошо. Здесь плохо. Склочно и скучно. Настроение подавленное. Милая, милая Катя! Какая это замечательная девушка!

Х

Временами Шефнер к дневнику, что называется, охладевал. Потом, как бы извиняясь, спохватывался. Вот и теперь в его записях – двухмесячный перерыв, пауза с начала марта по начало мая. Потом привычка взяла свое.

7.05.44. Вечер. За эти дни ничего хорошего в моей жизни не произошло. Живем мы сейчас в Л. Переехали сюда из Т. 2-го апреля. Здесь низкая болотистая местность. Дом стоит на болоте. Весна в этом году отвратительная. Дождь – и вчера еще шел снег. Сегодня солнечно, но холодно. В этой местности я жил на даче в детстве. Лет 12 тому назад. Тогда все было лучше… В редакции за это время произошли перемены, в частности, новый редактор теперь и его заместитель. Люди как будто неплохие… У Катюши бываю. Люблю ее по-прежнему. Как она меня – это другой вопрос. <…> Чувствую себя плохо. Жар <…> по ночам. По-видимому, проснулся опять во мне ТВС. Если так – то тут уж мне крышка. Впрочем, на будущее взираю без особого страха. Рано или поздно, а все умрем… Работаю много, но все для газеты. Почти нигде не печатаюсь, кроме «ЗП»… Лиза Фалеева ранена, на днях хочу навестить ее, она лежит в одном из ленинградских госпиталей. От Гали давно нет писем. От Димки вчера получил открытку из Эривани. Разъезжает, лысый черт! Хороший он парень… Вчера перечитывал «Поединок» Куприна. Страшная книга… Даст Бог, скоро и мы будем воевать. Давно пора!.. А Катю я очень люблю и очень боюсь, что она полюбит другого.

10.05.44. Вечер. Вчера утром поехал в Ленинград. Зашел на 5-ю Красноармейскую узнать о здоровье Лизы. Она уже выписана из госпиталя и направлена в распред. Потом поехал в Союз писателей. В редакции «Ленинграда» получил авторские экземпляры № 1–2, 3 и 4 «Ленинграда» – в каждом из них по моему стихотворению. Стихи слабые. Потом выпил пива, а также получил гонорар. Вышел также № 2 «Звезды», где мой «Шиповник» и «Мой город». Узнал новости: Володя – в Киеве. Направили туда, кажется, для работы в газете. Гитович, говорят, снова на Ленинградском фронте… Потом заехал домой на 6-ю линию. Там без перемен. Вечером отправился к Катюше, но не застал ее, она была на вечере в «Промкооперации». Я пошел к Косте Бегемоту на Средний В. О., а потом, в 1-м часу ночи, вернулся к Катюше. Милая, милая Катюша. Все в ней мило, все. Утром сегодня расстался с Катей и поехал к себе в Л. А завтра возвращаюсь в Т. Часть народу переехала, и сейчас на «даче» пусто и тихо. Чап из нашей комнаты уже уехал, и мы здесь вдвоем с Гришкой. Сейчас я сидел в комнате редактора и заводил патефон. Ставил все одну и ту же пластинку «Жизнь». Трагический такой вальс-бостон. Погода днем испортилась, сейчас опять идет дождик, серое небо, но довольно тепло. Завтра надо рано вставать, поэтому лягу сегодня пораньше. Барахло я свое упаковал – это несложная операция, ибо барахла у меня – кот наплакал. Лягу спать, я ведь всю ночь не спал.

12.05.44. Вечер. Снова в Т. Вчера приехали. Снова живу в хибаре. В той, где жил прошлым летом. Сюда приезжала тогда Катюша. В этом же домике, только в пристройке, где был сеновал, я познакомился с Катюшей в 1942 году. В хибаре все по-прежнему. Так же темно и сыровато. Потолок совсем провис. И все же здесь уютно. И тихо… Сегодня первый настоящий весенний день. Тепло. Сижу в хибаре с открытой дверью. Вовсю поют птицы… Вчера нас подняли рано, часов в 7, и мы сложили барахлишко, но машины пришли поздно, днем. Я расстелил шинель на полу и спал до прихода машин. Погода вчера была дождливая, все время моросил дождь. А сюда приехали – и здесь нас встретила весна. Сегодня бродили с Чапом по холмам. Видно далеко-далеко. И я все время вспоминал Катюшу. Ведь мы с ней бродили по этим холмам. Милая Катька… Союзные державы сделали предупреждение германским сателлитам о последствиях их сопротивления. Интересно, как это повлияет на Финляндию. Эх, скорее бы нам с финнами воевать!

27.05.44. 22:10. 21-го поехал в командировку туда, где Е. Матвеева. Сутки провел в гарнизоне у девушек. 24-го в 3 ч. ночи вышел, в 5:30 сел в поезд. Приехав в Ленинград, зашел к жене Зука. Зук лежит здесь в госпитале, в Т. А потом пошел к Катюше. Это был чудесный день. Катюша очень мило меня встретила. Она замечательная. Мы с ней ходили ко мне, на 6-ю линию, смотреть комнату, потом гуляли. Вечером она провожала меня на вокзал… Прошлую ночь дежурил по редакции, вымотался. А утром пришла Лиля – она теперь неподалеку от меня находится, в учебном батальоне. Ну, она все такая же… От Катюши, вернувшись из Ленинграда, получил два письма. Оба хорошие. Милая, милая Катя. ЛЮБЛЮ… За эти дни ничего не написал. Ни строчки.

3.06.44. Вечер. От Кати – ни строчки. Тоска, Господи, какая тоска. Скорее бы у нас начались действия боевые… Холодная погода. Ну и