Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin

Франции, укладывая все свои занятия в один-два дня, а затем быстро возвращались в столицу и занимались своими исследованиями. Не хватало денег и на строительство новых зданий и общежитий, хотя большинство французских студентов по-прежнему жили дома. Поговаривали, что многие студенты посещали менее популярные курсы только для того, чтобы получить место в лекционном зале, а не сидеть на подоконниках или подслушивать в коридорах. Неизбежно, что сами курсы не были переработаны в соответствии со спросом. Они могли работать, когда количество студентов было небольшим и между ними и преподавателями существовал личный контакт. Когда же лекции читались для широкой аудитории, они оказывались безнадежно неадекватными и старомодными. В конечном итоге высокоцентрализованная университетская система оказалась неспособной инициировать реформу учебных программ, позволив проблемам затухнуть.

Историки сходятся во мнении, что нет ничего удивительного в том, что студенческие протесты зародились в новом кампусе в Нантерре к северо-западу от Парижа. Основанный в 1963-4 годах для того, чтобы снизить спрос на места в Сорбонне, полуразрушенный Нантерр напоминал скорее строгую и функциональную архитектуру HLM, чем высшее учебное заведение. По словам Робера Мерля, это был "ville-usine, ville-dortoir, ville univer-sitaire".35 Турен отмечал, что "Нантерр нравился ему не тем, чем он был, а тем, чем он не был, тем, что ясно показывал природу французской университетской системы, не замаскированную историческими ассоциациями, не смягченную близостью к жизни в Латинском квартале".36 Студенты, число которых постоянно росло, были менее обеспокоены тем, что их так изолировали от библиотек и культурных центров, которые можно было найти в Париже. В 1968 году в бетонных общежитиях и лекционных залах разместились 15 000 студентов, а через год ожидалось еще 10 000. Все они зависели от нерегулярного пригородного железнодорожного сообщения, которое возвращало их в Париж, что было необходимо, поскольку многие объекты, такие как недавно построенный бассейн, были доступны только при наличии необходимых документов, выданных в Сорбонне37.

Плавательный бассейн уже был центром некрасивых сцен в начале 1968 года, когда Кон Бендит прервал церемонию открытия, проведенную министром по делам молодежи Франсуа Миссоффом, и обругал представителя правительства за то, что тот ничего не сказал о сексуальных проблемах, с которыми сталкивается молодежь. "С вашей внешностью неудивительно, что у вас проблемы", - ответил Миссофф, предложив Кон-Бендиту искупаться, чтобы охладиться.38 Это была неудачная шутка. Хотя условия в Нантерре были немного лучше, чем во многих других новых университетах, здесь учился большой контингент студентов-социологов, которые, благодаря своей интеллектуальной дисциплине, проявляли неподдельный интерес к миру, хотя Кон-Бендит и осуждал социологию как американский импорт, созданный для поддержания капиталистической системы. Как бы то ни было, студенты Нантерра были менее озабочены получением ключей от женских спален, вместо этого они сосредоточились на Вьетнаме и протестах против буржуазного общества в целом. Именно здесь Годар снял часть своего фильма 1967 года "Китайская страна", в котором речь шла о группе студентов-маоистов. Под умелым руководством Кон-Бендита и Алена Кривина 22 марта более воинственно настроенные студенты, известные как "Энраги", захватили здания Сената. Так возникло Движение 22 марта, отголосок Движения 27 июля Фиделя Кастро, которое пыталось превратить студентов старших курсов в полноценных революционеров, которые будут работать над разрушением университетской системы, которая сама по себе является конкретным выражением капиталистического общества, и заменой ее бесклассовым обществом, основанным на творческих, культурных и сексуальных свободах.

Однако иерархия все еще существовала, в лице Пьера Граппена, декана Нантерра, ветерана Сопротивления, бежавшего из нацистского концлагеря. Несмотря на свои левые взгляды, он был настолько возмущен регулярными лекциями об американском империализме и нападениями на студентов правых хулиганов, жаждущих драки, что 2 мая приказал закрыть кампус.

На следующий день нантерские гаучисты прибыли в центр Парижа, чтобы занять внутренний двор Сорбонны, после чего они превратили локальный протест в общенациональное событие. По требованию ректора у ворот собралось около 500 тяжеловооруженных полицейских из военизированной Республиканской службы безопасности (CRS), и этой ночью протестующих начали загонять в кузов полицейских фургонов. Это был неразумный шаг. К протестующим быстро присоединились не только боевики, но и около 2 000 сочувствующих им студентов. Скандировали "СРС, СС", хотя эти слова уже звучали тремя днями ранее, до того как в город прислали СРС.39 Еще большая ирония заключалась в том, что это подразделение полиции было создано во время Освобождения для искоренения сторонников Виши и включало коммунистов вплоть до чистки в 1947 году. В течение долгого времени после 1968 года в сознании левых CRS была синонимом нового фашизма. Даже прохожие, не знавшие о происхождении и характере протеста, были шокированы тактикой полиции, которая использовала дубинки (matraques)40 и слезоточивый газ. Один автомобилист, осмелившийся выразить свое возмущение, был вытащен из своей машины сотрудниками CRS, чтобы получить удар по лицу. Около 80 полицейских получили ранения, но это ничто по сравнению с сотнями студентов и гражданских лиц, невольно оказавшихся втянутыми в драку, с ушибами костей, отравленными легкими и временной слепотой, вызванной применением газа CB. Около 590 человек оказались за решеткой. Масштабы этого насилия вызвали возмущение за пределами Парижа, и в период с 3 по 11 мая студенческие протесты набирали обороты, распространившись, в частности, на Страсбург, место протестов ситуационистов в 1967 году, и заручившись поддержкой политически мотивированных лицеистов, учеников средних школ, которые с ужасом смотрели на то, что может их ожидать после получения бакалавриата. Более политически осведомленные люди уже начали мобилизовываться в Комитеты действий лицеистов (CALs).

Кульминацией студенческих демонстраций стала так называемая "ночь баррикад" 10-11 мая, когда полиция и студенты, численностью около 30 000 человек, столкнулись лицом к лицу: слезоточивый газ, гранатометы и дубинки против камней и импровизированных бутылок с зажигательной смесью. Были возведены баррикады - впервые со времен Освобождения Парижа, и снова обычные прохожие оказались втянуты в события, когда слезоточивый газ проник в метро. Примечательно, что обошлось без жертв, хотя в итоге майские события унесли жизни восьми человек: случайного прохожего на парижской демонстрации 24 мая, незадачливого комиссара полиции, задавленного несущимся грузовиком, и 6 рабочих, убитых полицией.41 Для некоторых историков эти цифры жертв иллюстрируют, что КПР была более терпима к студентам, чьи родители из среднего класса занимали руководящие посты, чем к представителям рабочего класса, которые считались более угрожающими. Прочтение книги "Le Livre Noir des Journees de Mai", повествующей о жестокости полиции, опубликованной вскоре после этого весьма влиятельным изданием Editions du Seuil, которое само вышло из небытия 1960-х годов, позволяет предположить, что в поведении сил правопорядка было мало такого расчета.

Когда вечером 11 мая Помпиду вернулся из своего зарубежного визита в Иран и Афганистан, он