Ребята, нас обманули! (Жизнь в рассказах) - Светлана Юрьевна Бойм

Светлана Бойм и Ольга Симонова-Партан, 2014 год

А вот предпоследнее лето ее жизни. По мерцающей глади залива Кейп-Код плывет огромная черная шляпа. Отдыхающие (все в бейсбольных кепках, независимо от возраста и пола) недоумевают: «Что это за диковина?», a это – Мила плавно и размеренно плывет брассом вдоль побережья в роскошной широкополой французской шляпе, ни лица, ни брызг не видать. Затем она выходит на берег в черном сплошном купальнике с сеточкой, как бы по ошибке заплывшая сюда на пляж со средиземноморского курорта. Она приехала погостить ко мне на пару дней в городок Брюстер, где я снимаю на несколько недель небольшой дачный коттедж. В легком Милином чемоданчике, почти не распакованном после европейского путешествия, ни одного соответствующего кейп-кодовской простоте наряда. Зато уже через день появляется респектабельного вида поклонник, который показывает ей в отрытом автомобиле окрестности.

– Ну ты даешь! – восклицаю я. – Я на этом пляже сижу с детьми каждое лето, год за годом, и никто никогда ко мне не клеился. Вон, смотри: твой обожатель прикатил!

– Каждому свое! – парирует моя подруга, выпархивая из дома в элегантном шифоновом одеянии: большие сочно-бордовые розы на черном фоне.

Отношения с бойфрендом Майклом часто не ладились.

– Мне кажется, у него кто-то появился. Он странно себя ведет и всячески откладывает поездки в Бостон.

Я всегда недолюбливала этого Майкла – надменного, псевдозагадочного, всегда чем-то недовольного профессора психологии. Мила старательно скрывала от него свой диагноз и, когда он приехал на несколько дней в разгар агрессивного лечения, умудрилась ни разу не снять при нем парик. Майклу было сказано, что была сделана операция по женской части и что дело идет на поправку.

– Он, по-моему, пока даже не понял, что я в парике. И это твоя заслуга, – прошептала она мне в телефон. – Ну все, пока. Созвонимся завтра.

И действительно, в парике и с легким макияжем она первое время выглядела просто слегка утомленной и сильно похудевшей, не более.

Следующее текстовое сообщение было коротким и зловещим: «Майкл уехал, а рак остался. Получила результаты последних обследований. Все очень плохо. Приезжай, когда сможешь. Завтра? Надо поплакаться».

Была назначена вторая операция, после которой Мила уже не вернулась домой. За день до операции она попросила меня заехать за ней и отвезти ее в больницу:

– Я велела родителям приехать уже после операции. Я не в силах видеть папину растерянность и мамины слезы.

Операция задерживалась, и мы целый час просидели в комнате ожидания. К нашему удивлению, на каждом столике лежали карандаши, картинки для раскрашивания и спицы с разноцветной пряжей: все это в терапевтических целях, для успокоения больных и их близких. Неожиданно для самих себя мы взялись за спицы, и пальцы сами собой вспомнили давно забытые упорядоченные движения, отбросившие нас назад, на уроки труда, в далекое детство.

– Я и понятия не имела, что помню, как вязать, – удивилась Мила.

– А ты помнишь свою училку по труду? У нашей была кличка Салтычиха, – вдруг вспомнила я. – Она всех посылала к завучу, свирепствовала.

– А моя была сердобольной старушкой, от прошлой жизни. Как сейчас помню – Нина Лаврентьевна Петухова. Мы ее называли курицей. Она очень любила пословицы и поговорки: «Без труда не вытащишь рыбку из пруда», «Хорошо трудиться – хлеб уродится!» – улыбаясь, вспоминала Мила.

И вместо мучительного ожидания мы все быстрее и быстрее вязали, глядя не столько на пряжу, сколько на мелькающие в памяти образы детства.

– Знаешь, я свою школьную форму обкромсала однажды до неприличия. Мини-бикини. И родителей вызывали в школу. А еще, ради эпатажа, я каждый день приходила в пионерских галстуках разных цветов, – хвасталась Мила.

– Как это разных цветов?

– Я их нарезала их разного тряпья – всех цветов и отливов. Меня выгоняли, а я радостно шла есть мороженое за 19 копеек с розочкой.

– Да-а-а… Я и не знала, что ты была такой хулиганкой. Не запомнила ты, видно, напутствия: «Как повяжешь галстук, береги его: он ведь с красным знаменем цвета одного».

И мы расхохоталась, на короткие мгновенья забыв обо всем.

– Мила Брег! – пригласила ее в предоперационную медсестра. – Примите наши извинения за задержку.

Как я потом благодарила судьбу за эту задержку и за те радостные мгновенья!

В последний раз мы виделись за три дня до ее ухода. Передо мной в больничной палате полусидело, полулежало, слабо улыбаясь, малюсенькое, исхудавшее существо. На голове – чуть отросший ежик темных волос, на лице – одни отрешенные карие глаза, видящее уже что-то на другом берегу.

– Спасибо.

– За что?

– Что пришла… За подружество, – слабо улыбнулась она.

Вошла медсестра, тон которой напомнил владелицу магазина париков:

– Вот, Мила, капучино для вас, – и обращаясь ко мне: – Для вашей подруги мы специально приносим кофе из «Caf è Nero», через дорогу. Наш больничный кофе не для нее.

Есть Мила уже ничего не могла, и маленькой пластмассовой ложечкой я давала ей сначала молочную пену, а потом глоточки кофе.

– Мы скоро опять будем обо всем долго-долго говорить, – прошептала она. – Знаешь, мне очень интересно, что ТАМ.

И вот что удивительно: приблизительно через месяц после ее ухода я получила послание по электронной почте, отправленное с ее личного адреса лишь с одним словом: «Surprise». Вначале я похолодела, а потом несказанно обрадовалась. Говорят, что такие странности происходят иногда с электронными адресами умерших и что это чистая случайность интернетовских реалий, но я поняла это иначе. Это послание было совершенно в ее стиле и заключало в себе потустороннюю словесную игру. Это слово «Surprise» было открыто к столь любимым ею смысловым интерпретациям: то ли «меня здесь ждал сюрприз», то ли «удиви (дескать, твори, дерзай!)», то ли «это тебе сюрприз от меня, дань подружеству». Ее убитые горем старики-родители, единственные, кто имел доступ к ее личной электронной почте, никогда ничего подобного мне не посылали. Они не суеверны, но были счастливы услышать от меня благую весть.

* * *

Составители книги хотят поблагодарить всех своих и Светланиных друзей, кто помогал им в этом проекте, и в первую очередь Наташу Стругач и ее сына Александра Стругача, которые своими прекрасными переводами, сохраняющими дух Светланиных рассказов, инициировали этот проект. Мы благодарны Ольге Партан, которая написала и разрешила использовать свой трогательный рассказ, посвященный памяти Светланы, и Александре Смит, чье стихотворение мы сделали эпиграфом. Мы благодарны нашему редактору Эльвире Фагель, которая вложила душу в работу над редактированием текста, а также Петру Ильинскому, который рекомендовал нам Эльвиру Фагель и сам провел огромную