Последняя капля слезы - Габдулла Мухамедгарифович Тукай

люди не казнят того, кто втайне грешное творит,

Молва не тронет, если грех умело будет шит и крыт.

Так кто же грешным людям дал кнут наказания, скажи?

Никто, никто! Бог справедлив, Бог-судия не терпит лжи.

Пусть двое нас, ты о любви людей не вздумай умолять, –

Что толку в чувстве, коль оно способно быстро остывать?!

Забудь тоску, замкнись в себе и помни: наслажденья нет,

Коль скромность не пощажена, коль совесть вам кладёт запрет.

Но чтоб утешить, дать совет, решил я это написать.

Ведь только я твой друг теперь, меня ли можно упрекать?

Мияубике

Сон

На передних спит на лапках, смотрит сон и видит мышь,

И во сне с народом этим без работы не лежишь.

Крыса будто убегает, а она бежит за ней,

Догоняет крысу будто и сдавила горло ей.

А поодаль три-четыре кошки ловят воробьёв,

А ещё на крыше будто ожидает их улов.

Тишина, покой. Не лает и собака на дворе,

Сладко спит себе и видит приключения во сне.

Пробуждение

Пробудилась. Долго-долго широко зевает всласть,

Четырьмя ногами об пол упершись, чтоб не упасть.

Так с торчащими усами и поднятой головой

Ото сна она отходит, спину выгнула дугой.

Но глаза ещё прикрыты, всё спокойно, нет нигде

Ни хорошего, дурного, как у кошки на уме.

Эта сонная зевота, лень у кошек и людей –

Это первая работа после сна – всего важней.

Начало мысли и воодушевление

Села просто и красиво. Но возникла мысль в уме,

Поглотила всё вниманье и замкнула на себе.

Неподвижно смотрит в точку, вызывая интерес,

Что теперь её заботит: в мире кошек ли прогресс?

Почему сама собою не даётся в руки мышь?

Для чего у вкусных птичек вырастают как их, бишь?

Или, думает, и тронуть почему нельзя гусей?

Удаётся же порою утянуть что повкусней.

Иль про ужин про вчерашний нынче вспомнила она?

Или думает, что нынче остаётся голодна?

Погоди, чу, что-то рядом шевельнулось за углом,

Мысль ушла, одна охота ей владеет целиком.

Может, это мышь под печкой тонким голосом пищит?

Иль грызёт доску в подполье крыса и доска трещит.

Иль паук успел недавно снова сетку смастерить,

Залетела к нему муха и колеблет эту нить.

Отчего так вдохновилась, я не знаю, кошка вся,

Вижу лишь, что загорелись и горят её глаза.

Пристальное внимание

Широко зрачки раскрыты, как шары, глаза глядят,

Не иначе, что-то где-то очень важное следят.

Яркий свет сияет в доме, зала вся освещена,

В калфаке[43] хозяйка дома в зеркалах отражена.

У кого-то в этот вечер званый ужин и приём,

И хозяйка быть желает понаряднее на нём.

По причине этой кошке не дала еды она,

По забывчивости этой оставайся голодна!

Не обрадует не только кошку это – никого!

И проткнуть могла глазами в это время хоть кого!

Радость, беда и горе

Улыбается всем видом, сколько радости, гляди,

Пусть весь мир вверх дном, настрою кошки это не вредит.

Словно вертится словечко у неё на языке,

Но до времени в секрете оставляет в тайнике.

Но в чём дело? Перемена в ней уже произошла,

И на сей раз радость кошку несомненно обошла.

Улыбаясь шла навстречу, в том и был её расчёт –

Получить за это мясо, кто же знал, что не пройдёт!

Оказалось, что напрасны и улыбка, и настрой,

Потому теперь горюет всей кошачьею душой.

Жалоба, настороженность и приготовление

Голод мучает жестоко, так никто не покормил,

Слёзы выступили, плачет и мяучит, нету сил!

Муки голода на кошке проступили – существо

Всё её преобразилось, всё страдает естество.

Но какой-то шум, шуршанье там подальше в стороне,

Позабыты сразу слёзы, всё внимание вовне.

Что за шорох и шуршанье? Уши встали, но сидит,

В направленье звука зорко, настороженно глядит.

От чего исходит шорох? Или, может, от кого?

Кто там? Друг иль враг кошачий? Ожидает что её?

Притворное безразличие

Выставляют блюдце с тёплым, очень сладким молоком,

Но с полнейшим безразличьем наблюдает всё тайком.

От голодных мучась болей и желания поесть,

Неспеша и отстранённо подбирается, как есть

Аскетичная суфийка[44], к блюдцу, мол, не голодна,

Мол, она высоких правил, ей еда едва нужна.

По причине прочих «правил» доставалось много ей,

Это многое надолго с той поры осталось в ней.

Подготовка к наступлению, сытая леность

Заломив на спину уши, приготовилась к прыжку,

Что бы где ни шевельнулось, ей быть нужно начеку.

Для чего готовность эта? Или где мышиный хвост

Промелькнул и скрылся в норке, сколько ждать, вопрос не прост.

Или тащат на бечёвке там бумажку шалуны,

Но причины в этом роде непременно быть должны.

Как сейчас перед глазами образ кошки у меня:

От еды осоловевши, на боку лежит плашмя.

Наслаждается покоем, сытой леностью она,

Потихоньку, долго-долго закрываются глаза.

Не будите её, дети! Не мешайте кошке спать.

Как проснётся, то-то вдоволь наиграетесь опять!