Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

Подъём был не на шутку тяжёлый. Я смотрел под ноги, делал вдох на каждый шаг и считал шаги сотнями. Ни разу не прервавшись, я дошёл до пятисот. Наконец я оглянулся. Деревня под нами уже казалась совсем маленькой. Всё время, что мы провели в Сангде, я испытывал странное ощущение: словно парил между небом и землёй.

Узенький карниз, на котором примостилась деревня, висел над большой, глубокой впадиной, такой глубокой, что река терялась на её дне. Однако мы забрались так высоко, что уже казалось, будто мы слились с заснеженными пиками и тёмно-лазурным небом. Теперь, когда деревня терялась под ногами, мне ещё больше казалось, что я лечу. Однако никуда было не деться от необходимости смотреть под ноги, шагать дальше и считать шаги. Я дошёл до шести сотен – и как раз очутился у тура на хребте.

Оттуда на все стороны открывался захватывающий вид. Дальше дорога огибала природный амфитеатр, над которым нависли заснеженные склоны Тсартсе. Местами тропа казалась опасной: идти нужно было прямо по крутым скалам.

Поднимаясь по амфитеатру, на следующем хребте мы наткнулись на ещё один тур и за ним увидели огромную долину, которую нам предстояло пройти целиком. С каждым витком амфитеатра мы набирали высоту.

Пройдя ещё гряду-другую, у следующего тура мы остановились на обед. Мы достигли высшей точки на сегодняшний день – Бхима-Лходжунг-Ла, 4450 метров. От нашей начальной точки в Сангде мы поднялись на семьсот метров. Отсюда нам открылся ясный вид на долину Кали-Гандака и Тхорунг-Ла вдалеке.

После обеда мы спустились резко вниз и стали медленно поворачивать к югу. Этот путь привёл нас к большому чортену, от которого открылся вид на вершину Аннапурны и на округ Нилгири, обрамлённые молитвенными флагами. За Нилгири на переднем плане можно было разглядеть только Аннапурну: с этого ракурса её вершина напоминала здание Сиднейской оперы. На этот-то склон и поднялись с большим трудом Эрцог и Лашеналь в 1950 г.

Скользя по долине, взгляд останавливался на городках Муктинатх и Кагбени. Впервые за более чем три недели мы увидели асфальтированные дороги, машины и редкие грузовики – маленькие точки за много километров от нас.

Спустившись ещё ниже, мы добрались до крутого спуска в каньон. Выбирались из него на ту сторону по более пологому склону – и в итоге вышли на грунтовую дорогу. Настоящая дорога – первая за много дней! По редкостно ровной и широкой её поверхности мы поднялись в гору и преодолели около километра. И снова хребет, и снова большой чортен. У него нас поджидал Аласдер.

Может, мы наконец приближаемся к деревне? Но нет: с высоты мы увидели, что до просторных полей и строений Дхагарджунга остаётся не меньше трёх километров. «Прямо мегаполис у них там, – заметил Аласдер. – Смотрите: настоящие небоскрёбы, целых три этажа!» И действительно: самые высокие здания, что мы видели за предыдущие двести пятьдесят километров, были чортены.

Начиная с этого места ветер дул нам прямо в лицо. Это был тот самый послеполуденный шквальный ветер, каждый день дующий в долине Кали-Гандака: из-за него ограничивают рейсы в Джомсом и обратно. Глаза слезились от пыли, непрестанно летевшей нам в лицо. Так мы шли час, спускаясь по долине к деревне.

В центре её нам показали, где наш лагерь – в закрытом дворе «отеля». Мы расположились в традиционной тибетской столовой и выпили горячего лимонного соку.

Сегодня мы сделали девятичасовой переход и порядком подустали, но день всё равно получился отличный. Ближе к вечеру мы выпили чаю с печеньем, которое, правда, в дороге совсем раскрошилось.

За ужином Эйд объявил, что утром нам нужно будет выбрать один из двух возможных маршрутов в Джомсом. Старый маршрут пролегал через перевал и вёл прямо в город по крутому спуску. Новый же маршрут повёл бы нас к реке, где недавно открыли новый подвесной мост, а потом по дороге. Тут и выбирать нечего! Как сказал Гарри, «я приехал посмотреть Верхнее Долпо, а не Верхний Джомсом».

5 июня. Из Дхагарджунга в Джомсом 10,6 километра

Ночь выдалась беспокойная: лаяли собаки, кукарекал молодой петух. Однако вставать надо было рано, чтобы выйти, пока не поднялся ветер.

После завтрака мы с Гарри, Бишу, Аласдером и Эйдом отправились вниз, к реке, а Колин, Дункан, Сьюзен, Филипп и Гопал отправились выше.

Через час мы подошли к деревушке под названием Ранглинг, которая стояла как раз неподалёку от подвесного моста. На подходе к деревне мимо пронёсся мотоцикл с тремя ездоками. Тот, что сидел позади, был молодым монахом, и его красные одеяния развевались на ветру. Впервые за более чем три недели мы видели транспортное средство: рёв мотора казался нам странным и неуместным. Вскоре над головой один за другим показались самолёты: все они шли на посадку в аэропорт Джомсома.

Мост действительно был новый, подвесной конструкции, – и насчитывал в длину более сотни метров. После перехода на тот берег нам оставалось всего два часа до Джомсома по новой дороге. По ней непрерывным потоком следовали такси, битком набитые индусами-паломниками: ехали в Муктинатх, одно из наиболее почитаемых священных мест в индуизме, посвящённое Вишну.

Самый популярный паломнический маршрут для индуистов, к горе Кайлас, в последнее время стал практически недоступен из-за запретов китайского правительства, так что люди стали массово посещать Муктинатх. Поэтому на дороге и было большое движение – и, поскольку это была обычная грунтовка, её уже разворотили тяжёлые грузовики и размыло водой.

Длинная главная улица Джомсома пролегает параллельно взлётным полосам аэродрома. Мы прошлись по ней целиком, памятуя, что до конца нашего путешествия осталось всего несколько минут. Мы остановились в последнем отеле на краю города – в отеле «Дхаулагири».

Там мы с Эйдом, Аласдером и Гарри без колебаний проглотили второй завтрак – яичницу и тосты. Когда мы вселились в номера, я приготовился к обеду – то есть с наслаждением выпил пива. Уже пару недель я ждал этого момента. Потом я отправился бродить по главной – и единственной – улице и отправил электронное письмо жене Пауле.

Мы с Гарри забежали в «Немецкую пекарню» выпить кофе и съесть кусочек тёртого пирога с яблоком и шоколадом.

Вечером мы в последний раз вместе поужинали и отметили конец трека с нашими носильщиками и проводниками. Было весело, мы отблагодарили их и раздали чаевые. Они прекрасно помогали нам в пути и всегда оставались на позитиве. Мы были им очень обязаны: без их поддержи и доброжелательности никакого трека бы не получилось.

В хрониках Снеллгроува и Маттиссена масса историй об угрюмых, несговорчивых носильщиках,