Колокольчики Достоевского. Записки сумасшедшего литературоведа - Сергей Анатольевич Носов

Впрочем, про кровь и любовь вычеркивалось приоритетно.

Любовь осталась, но не такая, чтобы совсем уже тили-тили-тесто, никакие не жених и невеста они, не муж и жена, не любовники, да и не видно, чтобы как женщина она его привлекала или волновала хотя бы (эта сторона его пристрастий вообще за кадром). А кого он в ней увидел, так это сестру. Сестру по несчастию, по проклятию (сам сказал про проклятие). Он и пришел к ней как к сестре. И вместе предложил идти дальше – как сестре, отнюдь не невесте. А все порывы, которые и возможны между мужчиной и женщиной, Достоевский действительно стушевал после первой же публикации. Эрос в этом союзе ему явно мешал. Собственно, он просто обошел тему.

Стало быть, как с Раскольниковым получается? Распознав отца в лице Мармеладова, выбрал сестру в лице его дочери.

Главу можно было бы назвать

БЕЗ СЕКСА

[37]

Неожиданно. Что ж, спасибо. Прочитал. В целом, понравилось. Особенно о встрече двух сквозняков… это в душе человеческой, как я понимаю?.. Тронут Вашей благосклонностью ко мне. Неужели правда мне первому?.. Честно говоря, никогда бы не подумал, что психиатр может писать стихи. Кто угодно другой – пожалуйста. Дипломат, вор в законе, парикмахер, футболист… классический тунеядец… но чтобы психиатр!.. это, наверное, у меня персональный стереотип сложился такой. Вы его сегодня разрушили.

Так что благодарю за доверие.

Ну что, дальше пойдем? Я обещал Вам ответить. Вопрос-то хороший. А как у него вообще с женщинами?

Тут надо бы поподробней.

Секс, прямо скажем, это не то, что Раскольникова как-то заботит. Грубо сказать: не самец. За самцо-вость в романе отвечают два героя: Свидригайлов и Разумихин. Причем Разумихин, пожалуй, в большей степени. Свидригайловские-то предпочтения, как ни крути, это в основном предмет разговоров, а Разумихин действует напропалую – за три дня беспамятства Раскольникова успевает как минимум дважды (“раза два”) посетить бордель Лавизы Ивановны да еще вступить в загадочные отношения с хозяйкой Раскольникова. (После чего целиком отдается страсти к Авдотье Романовне, но тут уже любовь с первого взгляда (не совсем трезвого, правда).)

Это в подготовительных материалах намечалось прото-Раскольникову пойти к героине “по-блядски”. Ничего подобного в рукописных сводах романа уже не просматривалось. Все, что хоть как-то намекало на чувственность Раскольникова в отношении к Соне-женщине (последняя страница Эпилога не в счет), осталось в журнальной редакции, не добравшись до книжной, – мы уже сказали об этом. Повторимся: как женщина Софья Семеновна его не влечет совершенно, – и добавим: скорее отталкивает. А в Сибири и вовсе ее присутствие, на расстоянии даже, Раскольникова тяготит; она и в Сибирь-то за ним пошла как сестра, мы сказали. Ведь верно сказали? Вроде бы ясно. Или все же сомнения есть? Было ли у них что-нибудь помимо… помимо того, что было в сфере духовного? С женами декабристов в целом понятно – они все-таки жены. А как здесь? Вообще-то нелепый вопрос. Он как бы неуместен в силу забот Достоевского о тушевании проблематики. Как бы это всё не нашего собачьего ума дело, да и автору неинтересно – как бы. Мол, речь не об этом в романе. Почему интересуетесь, господа?

А потому интересуемся, что чувствуем: недоговорено что-то… И что значит – не об этом? Как раз об этом.

Эх, Кира Степановна, Кира Степановна!.. Так это ж Ваша проблема, мало ли что Вы чувствуете… Автор не обязан всё договаривать.

Но хорошо. Если интересуетесь… то вот Вам ответ: нет, конечно! А когда бы это могло с ними случиться? Речь о теоретической возможности. Ситуативно – ее просто не было. Все встречи у нас на глазах. И предъявлены нам со стенографической точностью. Были еще по смерти Катерины Ивановны – короткие, до похорон: к Соне “он заходил как-то без цели, но всегда почти на минуту”, застигая у нее Свидригайлова, который “распоряжался похоронами и хлопотал. Соня тоже была очень занята”. Похоже, повествователь ненавязчиво заботится о своеобразном алиби Раскольникова… Арест. Сибирь. Воскресение Раскольникова на последней странице романа, понимание Сони, что “он бесконечно любит ее”, – это уже, по существу, за скобками всего повествования, включая Эпилог, – другое, совсем другое: сказано же “но тут начинается новая история”. Может, и начинается, но уже без нас. За горизонтом событий.

А в этой истории близость между ними могла быть только метафизическая, никак не физическая.

В силу Сониной новой профессии плотская близость между ними двумя категорически недопустима. Особенно с учетом денежного вспомоществования со стороны Раскольникова ее мачехе, бывшей со всей семьей у нее на содержании. Было бы ее собственное самопожертвование не столь радикальным, было бы никак не связано с телом, тогда бы куда ни шло, а так – нет, любовь только горняя, не омраченная подозрениями в стиле Лужина. И что бы у Достоевского получилось, если бы у них там получилось? В ее-то комнате (практически на месте ее рабочем)!.. Если бы получилось у них, у Достоевского точно бы не получилось, будьте уверены. Получалось бы, что Раскольников, дав деньги на похороны отца, попросту заплатил – авансом. Или она – возместила аванс. Пришлось бы простоту отношений осложнять подпорками тяжелых объяснений и мотиваций. Мерзкий Лужин получил бы козыри на руки, их надо было бы чем-то бить. Это бы усложнило роман, отвлекало бы Вас, Кира Степановна, от всего того, что главным полагал Достоевский… Извините, что говорю очевидные вещи, но наверное, надо, так ведь?

Достоевский поступил хитро и мастерски верно в конечном итоге: он сделал вид, что эта сторона их отношений его не касается. Ведь он о другом.

О другом так о другом, а чтобы ничего не бросалось в глаза, он вообще сделал Раскольникова в этом плане, что ли, неинициативным – в отличие от Свидригайлова и Разумихина. За ним числится какая-то странная, полуторалетней давности влюбленность в дочь хозяйки, и всё. Знаем мы об этом немного, – известно, что “невеста” была больной, некрасивой, что в чувствах к ней со стороны Раскольникова преобладала жалость, что перспектива брака не устраивала матерей с обеих сторон (интересно, почему мать “невесты”?), что отношения эти казались всем странными (включая Разумихина), что, по-видимому, в них преобладало интеллектуальное начало (Раскольников обсуждал с ней свою теорию), что умерла она, и на этом, похоже, все с женщинами у него завершилось; по