Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - Жан-Кристиан Птифис

метрологии имени Г. Колоннетти (Istituto di Metrologia G. Colonnetti) и Британского музея, и при поддержке архиепископства. Две лаборатории используют традиционную методику малых газовых счетчиков, используемую для радиометрического датирования, пять – метод AMS, или масс-спектрометрии. Что касается программы анализов, предусмотренной STURP, она также будет продолжаться. Кому доверить взятие образцов? Выбор пал на международную специалистку по старинным тканям Мехтхильду Флюри-Лемберг, бывшую преподавательницу текстильного искусства в фонде Абегг в Риггисберге, Швейцария.

Поскольку Ватикан, которому, напомним, Святая Плащаница принадлежала с 1983 года, дал понять, что количество образцов кажется ему слишком большим, в мае 1987 года кардинал Баллестреро и его научный консультант Луиджи Гонелла утвердили участие всего трех лабораторий: университета Аризоны в Тусоне, Оксфордского университета в Англии и Федеральной политехнической школы в Цюрихе. Под давлением специалистов, желающих содействовать новой технологии, единственным методом стал AMS, ранее практически не использовавшийся на тканях, а малые газовые счетчики, более медленные и менее эффективные, были исключены.

Что еще тревожнее, подробный Туринский протокол, утвержденный полугодом ранее и насчитывавший не менее 800 пунктов, был отвергнут в пользу облегченной процедуры, оговоренной лабораториями и санкционированной кардиналом Казароли, государственным секретарем Ватикана, и монсеньором Баллестреро. Папская академия наук, связанная с католической церковью, но весьма известная серьезностью своих Нобелевских премий, как и STURP, была отстранена. Гарантом операции предстояло стать доктору Майклу Тайту, директору исследовательской лаборатории Британского музея, и Институту метрологии имени Г. Колоннетти. Образцы в итоге должна была брать уже не Мехтхильда Флюри-Лемберг, исследовательница с мировым именем, а итальянский промышленник, конструктор биологического оборудования Джованни Риджи ди Нумана[295], которому помогал с взвешиванием Франко Тесторе, преподаватель текстильной технологии в Политехнической школе Турина. Условия вырезания образцов оставались на их усмотрение.

Лаборатории одержали победу по всем пунктам. Они стали хозяевами положения, без всякой уравновешивающей власти. Доктор Тайт из Британского музея, не специализировавшийся ни на радиоуглеродном анализе, ни на статистике, был всецело им предан. Специалисты STURP, настаивавшие на том, чтобы провести физико-химические анализы взятых образцов до их разрушения, были в ужасе; с протестом выступили и исключенные лаборатории, включая рочестерскую лабораторию физика Гарри Гува, одного из создателей нового метода AMS. Словом, полемика продолжалась в весьма нездоровой обстановке.

Ни у кого не было уверенности в достоверности будущих результатов. Все боялись повторения цюрихского фиаско 1983 года. В двадцатисемистраничном документе американский археолог Пол Мэлони, директор Международной ассоциации ученых и исследователей по Туринской плащанице (ASSIST), указывал, что данные, полученные в результате новой технологии ускорителя, зачастую ошибочны: «Образец пропускают сквозь прибор несколько раз в отличие от обычной методики подсчетов, и при каждом пропуске существует риск внедрения постороннего углерода, влияющего на датирование. Двойной метод используется для сверки, когда возникает проблема расхождения. Обычным методом ткани успешно датировались многие годы, а методом ускорителя они, похоже, были датированы неверно»[296].

И напротив, Жак Эвен, директор Лаборатории изотопного анализа университета Клод-Бернар-Лион-I, высказывавшийся сдержанно в начале применения AMS, полагал, что теперь, с усовершенствованием технологии, его можно использовать.

Наконец, Майкл Тайт от имени Британского музея передал трем лабораториям окончательное техническое задание, предварительно предъявленное для утверждения религиозным властям. Оно было датировано 15 апреля 1988 года. Процесс должен был происходить вслепую. Каждая лаборатория получит образец Плащаницы, а также два контрольных образца известного возраста. На всем протяжении эксперимента лаборатории будут воздерживаться от любых взаимодействий, а полученные данные будут отправлены напрямую и одновременно в Британский музей и в Институт метрологии имени Г. Колоннетти для предварительного статистического анализа. Финальное заседание пройдет в Турине, где и будут сделаны выводы[297].

Рано утром 21 апреля в ризнице собора Святого Иоанна Крестителя туринское полотно извлекли из реликвария и развернули на длинном столе. Подкладку – голландское полотно – частично отпороли. При этом присутствовало не менее тридцати человек, в том числе кардинал Баллестреро, профессор Гонелла, доктор Тайт, представители трех лабораторий, а также сотрудники итальянского Министерства культурного наследия. После часовой дискуссии два эксперта по текстилю, уже упомянутый Франко Тесторе и Габриэль Виаль из Международного центра изучения старинных тканей Лионского музея тканей, приступили к взятию образцов из области, удаленной от заплат и прожогов.

Фрагмент весом 300 мг, из которого затем были взяты три образца, был вырезан в левой нижней части передней стороны изображения, в той же области, что и в 1973 году – так называемой «зоне Раэса». Эксперты STURP, к слову, настоятельно не рекомендовали так делать из-за риска аномальной загрязненности[298], но у них уже не было права голоса. Эту операцию подробно засняли на камеру и сфотографировали. Затем после взвешивания образца на электронных весах кардинал и доктор Тайт удалились в соседний зал капитула, оставив из свидетелей только профессора Гонеллу, чтобы втайне от всех подготовить образцы. Их завернули в листки фольги, а затем запечатали в небольшие контейнеры из нержавеющей стали, пронумерованные от 1 до 3 (как похвалялись исследователи, эти контейнеры якобы могли выдержать атомный взрыв). Так же поступили и с двумя контрольными образцами; один из них, XI или XII века, происходил из нубийского мусульманского захоронения, второй – от мумии из Фив, датированной периодом от 110 года до н. э. до 75 года н. э. (мумифицированный принадлежал к окружению знаменитой Клеопатры).

Противоречия и круговерть чисел

Уже с первых операций в сообщаемых цифрах можно отметить досадные расхождения, что свидетельствует не о желании обмануть, а скорее о некотором непрофессионализме. По данным Франко Тесторе, площадь взятого образца составляла 8,1 × 1,6 см, то есть 12,96 см2, тогда как в официальном докладе было указано 7 см2 (7 × 1 см) – видимо, уже после обрезки. Та же неясность с весом – Джованни Риджи ди Нумана сообщил два разных числа: 497 и 540 мг. На контрольной видеозаписи на весах видно число 478,10 мг. Но если умножить плотность Плащаницы, равную 23 мг/см2, на общую площадь изъятого образца (12,96 см2), получается 298,08 мг, то есть намного меньше. Чему верить? Можно было бы пожать плечами и списать этот беспорядок и неточности на волнение или человеческий фактор. Но впоследствии исследователи задались вопросом, не относился ли изъятый фрагмент к отреставрированной части полотна и не был ли он по этой причине плотнее, чем все остальное.

Тесторе и Риджи не сходятся и в последовательности операций. Отрезанная полоса была разделена на две части: одна весила 144,8 мг, со слов первого, и 141 мг, со слов второго. Последний сохранил ее (по какому праву?) для возможных дополнительных анализов. Второй фрагмент, весом 154,9 мг, был разделен, по словам Тесторе, на три примерно одинаковые части: 52, 52,8 и 53,7 мг. Проблема в том, что, если сложить эти три числа, получается 158,5 мг, а не 154,9. Опять противоречие. Торопясь дать объяснения, итальянец впоследствии изменил свою версию. Для лабораторий была выбрана не бо́льшая часть (154,9 мг), а меньшая (144,8 мг) – интересно, почему? Ведь от нее нельзя было отрезать три фрагмента хотя бы по 50 мг, необходимые для правильного проведения эксперимента. Итак, предположительно получилось два