Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - Жан-Кристиан Птифис

фрагмента побольше, один весом 52 мг, другой 52,8 мг, как указано выше, и третий меньшего размера, весом 39,6 мг, из-за чего, вероятно, пришлось использовать второй большой кусок весом 154,9 мг, который предполагалось оставить про запас – от него отрезали тонкую полосу весом 14,1 мг, чтобы дополнить меньший фрагмент до 53,7 мг. Допустим. Но почему столько ошибок? Риджи, со своей стороны, привел несколько иные данные. Царила полная неразбериха. Что же до двух контрольных образцов, их вес колебался от 52 до 57 мг. Наконец, следует отметить, что никакого протокола заседания не велось, что для операции такого масштаба как минимум удивительно.Нарушения протокола и утечки

Особняком от всей этой сумятицы стоит тот факт, что в последний момент процедура контроля получила странное дополнение, так и не объясненное должным образом. Доктор Тайт попросил Жака Эвена из университета Клод-Бернар-Лион-I предоставить ему третий контрольный образец площадью около 6 см2 и весом 120 мг, льняной, цвета слоновой кости, да еще и структуры, максимально приближенной к структуре Плащаницы. Француз, потерпев неудачу в музее Клюни, в конце концов раздобыл более-менее похожую ткань: облачение святого Людовика Анжуйского (1274–1297), сына неапольского короля Карла II и внучатого племянника Людовика IX, хранящееся в базилике Сен-Максимен-Ла-Сент-Бом. Историки датировали его 1296–1297 годами. Образец, взятый без ведома кюре, был разобран на нити, буквально в последний момент вывезен в Турин и добавлен к двум другим образцам, но уже после тайной операции по перетасовке, проведенной в примыкающем к ризнице зале, и после ухода кардинала. Поскольку дополнительного металлического футляра не было, этот образец поместили в три маленьких коричневых конверта.

Таким образом, получилось девять контейнеров для трех лабораторий – три с Плащаницей, шесть с двумя контрольными образцами плюс три добавочных конверта. Зачем нужно было задействовать в последний момент этот образец, возраст которого, по данным исследований, примерно соответствовал тому, который многие приписывали Плащанице: конец XIII – начало XIV века? Загадка. Хоть мы и не сомневаемся в честности наших героев, чья репутация безупречна, но не можем удержаться от скепсиса. Даже истории о взвешивании и разделении этого «нелегального путешественника» расходятся.

Что еще более странно, от анализа вслепую отказались сразу же. Мало того, что исследователи знали, в каком контейнере святая Плащаница (№ 1), – они были проинформированы о возрасте контрольных образцов в сопроводительном письме, которое составил профессор Гонелла и подписали кардинал Баллестреро и доктор Тайт вопреки второму протоколу и техническому заданию. «Это было, – впоследствии признается Тайт, – просто прикрытием для общественности».

Ну а физики в лабораториях радостно пренебрегли требованием секретности, которую обязались соблюдать, и обменялись первичными результатами, не дожидаясь окончательных данных. Даже если допустить, что на практике принципы «слепого» анализа было сложно соблюдать – образец Плащаницы разобрали на нити, как предлагалось в одном из пунктов первого протокола, и потому его нельзя было не опознать, – тем удивительнее становится отказ от этого пункта.

Мы воздержимся от теорий заговора. Очевидно, каждая лаборатория боялась лишь одного – дать результаты, не согласующиеся с двумя другими, потому что тогда ее репутация серьезно пострадает, ведь об этом раструбят все СМИ. Анализ был слишком важен. Следовало оставаться в приемлемой области допуска. Как вы, наверное, уже поняли, метод углеродного датирования очень сложен для обработки. Результат не появляется непосредственно на экране прибора. Нужно не только строго соблюдать протоколы очистки, но и истолковать необработанные данные, полученные при подсчете атомов, по принятой в этой области методике коррекции и исключить на законных основаниях те, что выглядят отклоняющимися. Как исключить ошибки, если подобное человеческое вмешательство – необходимость?

Профессор Вёльфли из Цюриха, огорченный досадным провалом 1983 года, был особенно озабочен этим вопросом. Не далее как в 1987 году реликвии сотен святых, прошедшие через его лабораторию, оказались неправдоподобно древними. Известно, что он втайне проанализировал на аппарате AMS тещину скатерть, которой было от силы полвека. Вердикт – триста пятьдесят лет! – был обескураживающим. Вёльфли успокоил себя, обвинив во всем избыток моющих средств, которые использовала старушка. И все же он предупреждал: «Метод С-14 не защищен от грубых ошибок датирования, если со взятыми образцами есть проблемы. Существенные ошибки неясной природы возникают часто».

Хотя результатов можно было ожидать быстро, уже через четыре – восемь недель, ведь предполагалось, что лаборатории будут работать параллельно, сроки оказались аномально долгими. Тусон взялся за дело 6 мая, Цюрих – 26-го, Оксфорд – летом. Протоколы очистки были схожими – раствор соляной кислоты, едкого натра, промежуточные ополаскивания, обработка ультразвуком. Ничего исключительного. И все же даже после очистки на особо грязных волокнах Плащаницы, буквально пропитанных всевозможной плесенью, пыльцой или пеплом, могли остаться невыявленные примеси. Для пущей надежности лабораториям следовало бы обратиться к химику для проверки качества очистки и наличия или отсутствия загрязняющих примесей. Это подразумевал междисциплинарный подход STURP. Но лаборатории от него отказались, решив до конца работать только между собой, без «петли обратной связи». Клочки льна, разделенные, в свою очередь, на несколько фрагментов, чтобы эксперимент можно было повторить[299], запечатали в кварцевые пробирки с окисью меди и серебряной нитью. Углекислый газ, выделившийся в результате этой операции, был превращен в плотные шарики графита диаметром один миллиметр, которые затем были облучены атомами цезия[300].

Как профессор Гонелла, так и представитель Ватикана и даже два специалиста по текстилю, занимавшиеся взятием образца, Риджи и Тесторе, не были допущены к этим ключевым операциям. Зато, как ни странно, два человека, заведомо не приемлющие идею подлинности Плащаницы, как раз-таки были приглашены, хотя их присутствие не было обязательным: Гарри Гув из исключенной лаборатории Рочестера, которого любезно пригласил Тусон, и преподобный Дэвид Сокс, приехавший в Цюрих со съемочной группой BBC готовить выпуск передачи Timewatch. Для научного исследования, которое должно было проходить в строгой секретности, можно было бы ожидать большей скромности!

В июле 1988 года, хотя Оксфорд свои анализы еще не начал, первые результаты двух других лабораторий просочились в английскую прессу (в частности, в Sunday Telegraph от 3-го числа историк Кеннет Роуз уверял, что «уловил сигналы», доказывающие, что полотно имеет средневековое происхождение). 26 августа статья Ричарда Лакетта, профессора колледжа Магдалины в Кембридже, вышла на первой полосе Evening Standard под заголовком, заявляющим, что святая Плащаница – подделка, созданная около 1350 года («Turin Shroud is a fake…»). За этими утечками явно стояли те, кто стремился ввести в заблуждение церковные власти, которые ни о чем не знали и могли отреагировать враждебно.

Возникли небезосновательные подозрения, что Гарри Гув и его хитрый соучастник Сокс воспользовались информацией для избранных и распространили ее. Еще 27 июля Сокс запланировал на BBC свою обвинительную передачу под названием «Вердикт о Плащанице» (Verdict on the Shroud). В конце сентября, за две недели до официального объявления результатов, он уже отправил в печать свою книгу с сенсационным