Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

благотворительной авиакомпании. Это христианская организация, которая субсидирует перелёты и спасательные работы в труднодоступных регионах. Нас встретили очень тепло. Мы переговорили с сотрудницей-американкой, которая объяснила нам условия. Компания оплачивает 70, 80 или 90 % стоимости перелёта, начиная с 1800 долларов. Получалось, что три часа до Мегхре обойдутся в 5400 долларов, 10 % от этой суммы – 540 долларов.

Вертолётов нам требовалось три, так что стоимость возрастала до 1600 долларов. Однако начальник отдела, прижимистый, упрямый швейцарец, четырнадцать лет отслуживший в Афганистане, отрезал: «Нет. Не пойдёт». Дело в том, что Йен представлял частную компанию, а не общественную организацию и не благотворительность. Поэтому мы переключились на план «В» и отправились обратно к дому Йена.

В двадцать минут пятого, как раз когда мы пили кофе, весь дом заходил ходуном: новое землетрясение. На улицу из домов с криками высыпали соседи. Сбежал вниз по лестнице Саритин сын Бабу и пулей вылетел наружу, за ним – две собаки. Землетрясение длилось всего несколько секунд. Мы с Йеном в это время были на третьем этаже, так что делать нам было больше нечего: мы прервали беседу и стали ждать, когда толчки закончатся и можно будет вернуться к кофе.

«Папа» – Саритин отец – передал нам, что грузовик приедет к утру и что нашёлся альтернативный маршрут в Рамечхап. Значит, я оставался ночевать у Йена: мы выпили пива, Сарита приготовила вкуснейший ужин. За едой мы обсуждали мой отпуск. Я сказал, что после Мегхре хочу отметить день рождения в Лумбини, на родине Будды. Потом я бы на неделю поехал в Тибет. Сарита пообещала это устроить. Ужин был превосходный: домашний карри с говядиной, сааг и дхал. Спал я вполне комфортно, на полу в гостиной.

17 мая, воскресенье

На удивление грузовик приехал рано. Я встал в шесть утра – и увидел, что его уже загрузили наполовину. Я спустился помочь, и к четверти восьмого мы уже были в дороге, на сей раз направляясь на восток, в район Рамечхап. У Папы в Мегхре был свой участок земли, и от землетрясения пострадали многие его родичи. Он был очень рад нашей помощи. К сожалению, он ни слова не знал по-английски, так что в эти несколько дней мы общались через посредников.

Мы с Йеном сидели на рисовых мешках в открытом кузове, вместе с помощником шофёра. Папа и Гита заняли кабину. Мы остановились у аэропорта – забрали оттуда женщину, уроженку Мегхре, которая ехала домой к родным.

Время текло медленно. В кузове на мешках было жарко и пыльно. Мы остановились пообедать варёными яйцами, и стоило нам снова тронуться, как лопнула шина. Я уже приготовился, что помощи в этой глуши придётся ждать долго, – однако водитель и помощник поменяли колесо в мгновение ока. Я тихо удивился.

Мы продолжили путь – только останавливались на КПП. Дорога была хорошая: её недавно построили японцы. Это было шоссе Дхуликхель – Синдхули – Бхиттамод. Попав на территорию Рамечхап, мы свернули с шоссе, и грузовик стал медленно карабкаться в гору, к Мегхре.

Солнце скрылось за облаками, и начал накрапывать дождь. Я надел непромокаемый плащ, и мы растянули над головой брезент. До деревни доехали в шесть вечера с небольшим: дорога заняла более десяти часов. Дождь шёл проливной, так что мы скорее вошли в чайную и выпили по кружке отличного, горячего сладкого чаю. Папа о чём-то переговаривался с местными.

Когда дождь кончился, мы с Йеном и Гитой решили спуститься в Мегхре, чтобы поставить палатку до наступления темноты. Йен сказал, что идти нам минут десять-пятнадцать, под гору.

Рюкзак и остальная моя поклажа весили в сумме двадцать пять килограммов – а грунтовка, по которой мы шли, бежала всё дальше и дальше. Только через час с лишним, пройдя шесть километров, мы добрались до семейного жилища. «А, я забыл, как это далеко», – невозмутимо сказал Йен.

К этому моменту стало ясно, что по сравнению с Синдхупалчоком эти земли пострадали очень, очень незначительно. Нам даже казалось, что нас провели, обманом заставили привезти сюда столько припасов. Я вспомнил несчастных жителей Каттике, потерявших почти всё, и мне стало стыдно.

На ночь я устроился в доме Бабушки. Папа прибыл после темноты и велел Гите, своей дочери, ночевать под навесом, вместе с остальным семейством. Пытался уговорить он и Йена. Я, впрочем, был рад оказаться в помещении, расстелил на полу спальный коврик и приготовился ко сну. День был долгий.

18 мая, понедельник

Рано утром меня разбудил деревенский шум: блеяли козы, чирикали птицы, переговаривались люди. В шесть часов родственники Гиты принесли нам чай. Погода была хорошая, солнечная. Йен уже успел наскоро обойти деревню.

Подошёл Папа и на своём плохом английском кое-как сообщил, что грузовик приедет сюда в десять и пойдёт обратно в Катманду на следующий день. Мы пошли пройтись по деревне, под одним навесом остановились выпить ещё чаю. Хотя урон от землетрясения и выглядел минимальным, очевидно было, что многие дома пошли трещинами и находиться в них небезопасно. Люди были напуганы и боялись ночевать в повреждённых строениях. Большинство семейств предпочли построить во дворе или на террасе брезентовый навес и укрыться под ним: снаружи им казалось безопаснее.

Несколько лет назад с помощью Йена и Сариты The Himalayan Stove Project («Гималайский кухонный проект») снабдил большинство домов современными, функциональными кухонными плитами. Та же самая организация помогла поставить новый камин в бутанском доме, где мы провели две ночи после того, как Мэри свалилась с отёком мозга.

Теперь они гордо повесили фотографию Сариты у себя на сайте рядом с изображениями плит. Эти устройства очень лёгкие, их удобно переносить с места на место, так что в случае землетрясения их можно поднять и быстро вынести наружу. Всем семействам удалось спасти свои плиты, и те не стояли без дела: их вовсю использовали под брезентовыми навесами на деревянных рамах.

Когда мы вернулись на Бабушкину веранду, Йен сказал: «Кажется, вот там коза рожает». И в самом деле, менее чем в десяти метрах от нас козочка выдавливала из себя склизкий чёрный мешок с новорождённым козлёнком. Через пять минут роды закончились, и новоявленная мама уже вылизывала детёныша и побуждала его встать на ножки. Ещё через десять минут он уже сосал её полное вымя.

В этом событии трудно было не разглядеть острой антитезы. Даже самая разрушительная трагедия не в силах прервать цикла рождения, жизни и смерти. Я радовался за козу.

Около половины одиннадцатого мы услышали, как спускается с холма грузовик, и присоединились к