Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

за статуей расположен постамент с вечным огнём, от которого тянется канал – мелкий водоём длиной 1,38 километра: он служит границей между восточной и западной монастырскими зонами. Медленно, обильно потея, прогулялся я вдоль комплекса.

Под конец я три часа пробродил вокруг современных зданий, выстроенных в старом стиле и украшенных разнообразными национальными декоративными элементами. У корейского храма было три этажа и загнутые кверху свесы крыши. Впрочем, всё здание было обнесено бамбуковыми лесами: его активно ремонтировали. У вьетнамского комплекса была зелёная лакированная черепица на крыше, над воротами красовались прихотливые драконы. Немцы построили низкое строение с красной крышей, на котором взгромоздился непропорционально огромный чортен. Тайский монастырь красив и прихотливо украшен, словно филигранное изделие. Золотая ступа Шведагон в Мьянме как раз такая. Элегантное, выкрашенное в золото здание, сверкающее на жарком послеполуденном солнце. Весь комплекс – что буддийский Диснейленд.

То тут, то там попадались объявления на жестяном листе, написанные вручную, прибитые гвоздями к дереву или привязанные к столбу. По-английски я прочитал такие мудрые слова, как: «Только мы можем спасти себя. Никто другой не может и не будет этого делать. Мы сами должны всё преодолеть. Будда», а также очень уместное в жару: «Будды лишь указуют путь: тебе – потеть над делом».

В отель я вернулся около одиннадцати утра, и к этому времени температура повысилась до 40 °C. Остаток дня рождения я провёл под кондиционером, смотрел видео и не забывал пить воду.

23 мая, суббота

Я решил, что хочу ещё раз посмотреть храм Майи Деви. На сей раз я нацелился как следует рассмотреть барельеф, изображающий рождение Будды – огромную древнюю композицию, расположенную на стене над камнем рождения. Она была выполнена, скорее всего, около 400 г. н. э. и плохо сохранилась: фигуры даже кажутся абстракциями. По классическому сюжету, Майя Деви стоит, держась одной рукой за дерево, вокруг неё слуги, у ног – младенец Сиддхартха.

Потом я вернулся в отель – коротать время и спасаться от немилосердной жары. По телевизору передавали, как люди в Индии страдают от неимоверно жаркой погоды.

Во второй половине дня настало время ехать в аэропорт. Самолёт взлетел по расписанию, однако, проболтавшись в воздухе около часа в окружении могучих кучево-дождевых облаков, сел обратно в Лумбини. Ни один из двадцати пассажиров не понимал, что происходит. Больше часа мы просидели в терминале на сорокоградусной жаре, без всякого кондиционера. Потом нас погнали обратно в самолёт, и незадолго до семи вечера мы взлетели.

Оказаться вечером в Катманду было огромным облегчением: в городе только что отгремела гроза и стояли приятные 17 °C. Меня встретил Йен, и мы поехали прямо в Тхамель, в кафе «Нортфилд», где я впервые за три дня выпил пива.

Через пару дней я прочитал новость о жаре в Индии: «В понедельник температура в Дели достигла 45,5 °C (113,9 °F). За минувшую неделю более 1100 индийцев скончались от перегрева».

24 мая, воскресенье

У меня был свободный день в Катманду, и в девять утра я пошёл гулять. Сходил посмотреть, что с Сваямбунатхом, «Обезьяньим храмом». Дорога туда была приличная, три километра. По пути я везде видел разрушения: здания и памятники, покрытые трещинами, иные – сплошные руины.

Я поднялся по длинной лестнице в триста ступеней, по которой бегали местные обезьяны. Наверх не пускали. Руины уже начали сносить. На пути вниз ко мне подошли четверо непальцев двадцати-тридцати лет. Я встретил их недоверчиво: обычно здесь к туристу подходят, если хотят что-то продать или выманить деньги.

– Вы откуда? – спросил один из них.

– Из Австралии, – односложно ответил я.

– Зачем приехали?

Я объяснил, что врач и приехал помогать друзьям-непальцам.

Непальцы оказались приятнейшими людьми. Они пришли из бескорыстного желания помочь очистить от обломков лестницу и парк вокруг храма. Все четверо были студенты и специализировались на бизнесе и английском языке, так что очень хотели попрактиковать язык на мне. Мы проболтали около четверти часа, и при расставании они поблагодарили меня, искренне и неподдельно, за то, что я приехал в Непал и помогаю в трудную минуту. Их признательность смутила меня.

Я вернулся на такси в отель «Бэкьярд» умыться и собрать вещи: завтра я уезжал в Тибет.

Желая выпить вечером, я отправился в «У Сэма» и с огорчением узнал, что бар закрыт до десятого июня.

Мы с Йеном поужинали в «Нортфилде», а потом пошли в бар «Том и Джерри» выпить пива «Эверест». Пока мы пили, мир вокруг содрогнулся от двух мощных толчков. Непал по-прежнему нетвёрдо стоял на ногах.

30. Снова Лхаса

25 мая, понедельник

Я позавтракал яичницей и кофе в международном аэропорту имени Трибхувана; мой самолёт взлетел по расписанию, в одиннадцать сорок. Со мной в Лхасу летели всего двадцать или около того попутчиков – а самолёт был большой, рассчитанный на двести человек.

Мы летели над Гималаями на северо-восток, и мне открылся потрясающий вид на Макалу, Лхоцзе, Эверест и Чо-Ойю, растянувшиеся в одну линию далеко внизу. Как только мы приземлились, начался официоз.

Проверили мою «групповую визу» и официально признали меня группой из одного человека. Обыскивали багаж: не везёт ли кто контрабандные книги. У меня с собой было три книги и масса лекарств. Лекарства их никак не заинтересовали, и книжный полицейский, хоть и без улыбки, но вполне удовлетворился «Жизнью Будды» и «Потерянным горизонтом». А вот «Ким» Киплинга ему не понравился: на обложке был изображён лама. Впрочем, в конце концов он меня пропустил. К счастью, дорогущий и абсолютно противозаконный путеводитель по Тибету от «Одинокой планеты», который я спонтанно купил в аэропорту Катманду, лежал у меня в рюкзаке, а рюкзак они не стали обыскивать.

Сразу за паспортным контролем меня встретил мой тибетский гид, который должен был работать со мной всю предстоящую неделю. Назовём его Норбу. В знак приветствия Норбу подарил мне традиционный шарф – хадак и сразу продемонстрировал, что прекрасно говорит по-английски. Мы обменяли деньги неподалёку от аэропорта и потом четыре часа ехали до Лхасы. Аэропорт «Лхаса Гонггар» находится на высоте 3500 метров, в широкой долине реки Ярлунг-Цангпо, на расстоянии около 60 километров к юго-востоку от города.

Сама Лхаса стоит в долине реки Гьи-Чу – северного притока Ярлунг-Цангпо. Две долины соединяет тоннель, и благодаря этому теперь до Лхасы можно доехать не за два часа, а всего за час.

Уже четвёртый раз посещал я «запретный город» – и каждый раз отмечал про себя перемены. Первое из новых предписаний, с которыми я столкнулся на сей раз, – отныне каждую машину и каждый автобус останавливали на