Он увидел солнце. Егор Летов и его время - Александр Витальевич Горбачев

Более того, при всей простоте формы, он с самого начала имел в виду сложность содержания. А это, в свою очередь, означало заведомый обман ожиданий – тех, до кого доходила только энергия, было гораздо больше, чем тех, кто был готов вместе с автором искать ее глубинные источники. И так по кругу. Строчка «балансирующие на грани своих свобод и чужих границ», очевидно, написана про другое, но сюда она тоже подходит, и этот баланс никогда не достигался легко. «Не хочется быть гипсовым, – рассуждал Летов. – А с другой стороны, известность дает некий плюс. Ты можешь всерьез говорить о некоторых вещах, и люди о них задумываются на определенном уровне. То есть ты можешь влиять на реальность».

Весной 1990 года этот конфликт привел к короткому замыканию. Летов объявил, что концерт на фестивале «Рок за демократию» в Таллинне – вполне обычное, рядовое, нестоличное и даже не сольное выступление – станет для группы последним. «Мы вернемся в Омск, – заявлял Летов. – „Гражданской обороной“ торгуют наравне с попсой, в разных студиях звукозаписи наши альбомы стоят промеж записей „Кино“ и песнями композитора Вячеслава Добрынина… Что дальше? Дома мы будем работать в студии, без широкого разглашения наших магнитоальбомов. Мы переключаемся на то, что нужно только нам и нашим ближайшим друзьям».

Точнее, «заявлял» – это сильно сказано. Интервью было опубликовано спустя месяц после концерта в Таллинне, причем на украинском языке. «Роспуск „Обороны“ лично мной никак не воспринимался, потому что – сейчас сложно, конечно, поверить, но тогда об этом просто никто не знал, – объясняет Максим Семеляк. – То есть да, ходили какие-то слухи, что в Таллинне будет последний концерт, какие-то мои знакомые даже туда устремились. Но в целом „Оборона“ была историей, покрытой мраком».

Решение Летова одобрили не все. Сергей Фирсов, все еще исполнявший функции менеджера группы, его совершенно не понял и не одобрил. «Я был против и оказался прав, потому что следующие четыре года, когда Летов не играл, его сильно подкосили, – считает Фирсов. – Как раз все вышли на какие-то площадки, стали подниматься, зарабатывать деньги, устроили себе хорошие студии. Да и вообще, если группа существует, ей надо выступать, иначе она просто пропадает, и все».

Сам концерт тоже получился скомканным, хоть и впоследствии обрел бессмертие на кассетах и дисках. Когда «Оборона» отыграла полчаса, в зале включили свет. «Что за хуйня?! – возмутился Летов. – Все, раз свет не гасят, значит, сейчас будет наша последняя песня». И они зарядили «Все идет по плану».

Музыканты, по словам лидера группы, испытали страшное облегчение. «Я помню, Джефф [Жевтун] после концерта [спросил]: „Все? Закончили?“ Я говорю: „Закончили!“ И он страшно заплясал и в горизонт умчался пляшущим. Он в этом пальто плясал и бежал до горизонта – такой прямо счастливый, что, наконец-то, это все закончилось».

Было 14 апреля 1990 года. Информационное агентство ТАСС опубликовало официальное заявление о том, что массовый расстрел польских офицеров в Катыни в 1939 году организовало руководство НКВД. Михаил Горбачев готовился принести присягу и вступить в должность президента СССР. Группа «Гражданская оборона» прекратила свое существование.

Егор Летов в 1989 году. Фотография: Сергей Коротаев

Глава 5

Май сатанел

Вечером 8 июля 1990 года на стадионе в Риме проходил финал чемпионата мира по футболу. Играли Германия и Аргентина.

Это был странный турнир. Он поставил мировой рекорд по количеству телезрителей, но смотреть им было особенно не на что. В тогдашнем футболе сборных царила осторожность: когда дело доходило до игр навылет, многие команды предпочитали терпеть два часа, перекатывая мяч, а не рисковать, идя в атаку. По количеству голов в среднем за игру чемпионат поставил антирекорд, равно как и по количеству красных карточек. Сразу четыре матча в плей-офф завершились сериями пенальти. В полуфиналах участвовали только команды, уже бывавшие чемпионами мира; в финале – те же, кто оспаривал титул четыре года назад.

В общем, скука еще та: по итогам чемпионата даже изменили несколько ключевых правил, чтобы повысить зрелищность (запретили вратарю брать мяч в руки после паса от своего, повысили ценность победы до трех очков). На этом блеклом фоне особенно выделялся Камерун – первая африканская сборная, сумевшая дойти до четвертьфинала. В своей дебютной игре они вдевятером победили действующих чемпионов из Аргентины во главе с Диего Марадоной. В 1/8 финала выиграли у Колумбии, забив дважды в дополнительное время – причем забивал 38-летний нападающий Роже Милла, отмечая свои голы жовиальными танцами у углового флажка, что тогда еще совсем не было принято. В последнем матче англичане сумели дожать камерунцев только в дополнительное время. И всего этого африканцы добились, играя весело, беззаботно и отчаянно.

Советские зрители, вероятно, воспринимали подвиги Камеруна с особенным сочувствием: их собственная сборная не вышла из группы, которую Камерун выиграл, да и тренировал африканцев свой человек – Валерий Непомнящий, которого отправил из Туркменистана в Африку советский Комитет по физическому культуре и спорту, регулярно организовывавший подобные командировки в рамках помощи дружественным странам. Непомнящему постоянно приходилось сталкиваться с особенностями камерунской жизни: о том, чтобы провести на базу сборной телефон, надо было договариваться напрямую с министром связи, а газон на полях, где тренировалась команда, поначалу никто не стриг. Поездка на чемпионат мира чуть не закончилась катастрофой: перед первым матчем игроки заявили, что не выйдут на поле, если им не заплатят премиальные – пришлось вмешаться лично президенту Полю Бийа (заступив на этот пост в 1982-м, Бийа правит Камеруном до сих пор; недавно ему исполнился 91 год).

«Президент объявил следующий день после победы над Аргентиной выходным, и камерунский народ гулял по полной программе: выпивка, ночные танцы до упада. Через три дня мы выигрываем у Румынии – в Камеруне опять никто не работает, нормальная жизнь парализована, – вспоминал Непомнящий. – Когда нас встречали [по возвращении с турнира], было видно, что камерунцам уже не хватало сил и эмоций. Они целый месяц жили в счастье, сходили с ума».

Похожим образом сходил с ума у себя в Омске и Егор Летов.

Он увлекался футболом с детства – любил играть во дворе, когда позволяло здоровье, и вел огромные тетради, где фиксировал составы команд, результаты игр и прочую статистику. При этом в прямой речи Летова до 1990 года спорт никаким образом не фигурирует, а в воспоминаниях его товарищей присутствует разве что настольный хоккей, в который лидер «Обороны» играл виртуозно. Впрочем, известно, что в главном советском дерби между «Спартаком» и киевским «Динамо» Летов сопереживал первому (что немудрено, учитывая свободолюбивую репутацию «Спартака»), а в одном из стихотворений Янки Дягилевой есть такие строчки:

А друг у меня есть –