Мимолетные видения незнакомой Японии - Лафкадио Хирн

с небес первый кокудзо; циклопический торо, сложенный из камней столь огромных, что невозможно представить, как их вообще водрузили друг на друга; музыкальные камни Оба, при ударе звенящие, словно колокол. Существует предание, что их нельзя уносить дальше, чем на определенное расстояние. Говорят, что, когда даймё по имени Мацудайра приказал отнести один из камней в свой замок в Мацуэ, камень сделался настолько тяжелым, что тысяча человек не смогли перетащить его дальше моста Охаси. Его так и бросили у моста, и он лежит там, вросший в землю, по сей день.

Повсюду в Оба можно видеть много сэкирэй – так здесь зовут трясогузок. Этих птиц Идзанами и Идзанаги считали священными. Согласно легенде, боги научились у них искусству любви. Никто, даже самый жадный крестьянин, пальцем не тронет и не станет обижать этих птичек. Поэтому они не боятся ни людей, ни огородных пугал.

Бога Огородных Пугал зовут Сукуна-Бикона-но ками.

Часть 3

Дорога в Сакуса, по крайней мере, ее последняя миля, чрезвычайно узка и вымощена большими плоскими камнями, разложенными на земле с промежутками около одного фута как бесконечная череда островков. Ни между ними, ни рядом с ними невозможно пройти, не наступив на них, и от этого быстро одолевает усталость. Зато камни указывают правильный путь, что немаловажно в месте, где от главной дороги под немыслимыми углами расходятся пятьдесят троп, ведущих на рисовые поля. После того как плоские камни-вехи вывели тебя из лабиринта рисовых полей и бамбуковых рощ, ты начинаешь мысленно благодарить крестьян, проложивших путеводную тропу в таком месте. По пути в придорожных рощицах попадаются симпатичные старинные святилища, алтари с занятными резными драконами, львиными головами и потоками воды, изваянные целую эпоху назад из добротного дерева кэяки[93]. С годами оно приобрело цвет камня. Правда, глаза драконов и львов похищены, потому что они были сделаны из кристаллического кварца и никем не охранялись и потому что народ нынче в отличие от эпохи Мэйдзи больше не боится ни богов, ни стражей закона.

Сакуса – небольшая кучка фермерских домиков перед храмом Яэгаки, стоящим на опушке леса. Каменная тропа переходит в мостовую двора прямо перед его высокими некрашеными деревянными ториями. Между ториями и внутренним двором, в который ведут китайские ворота, растут старые величественные деревья и стоят монументы необычного вида. По обе стороны от больших ворот находятся алтарные места, прикрытые с двух сторон тяжелыми деревянными решетками. В каждой нише стоит мрачная фигура в полных доспехах с луком в руках и колчаном стрел на спине – дзуйцзин, или дух-стражник богов, хранитель ворот. Такие же стражи сурово стоят на посту почти у всех синтоистских храмов Идзумо за исключением Кицуки. Дзуйдзин, вероятно, имеют буддистское происхождение, но обзавелись синтоистской историей и синтоистскими именами[94]. Сначала, как мне сказали, существовал только один Дзуйдзин ками, которого звали Тоёкуси-ива-мато-но микото. Но со временем, вероятно, с художественной целью – бог и его имя были разделены на две части. Теперь тот, кто стоит слева, называется Тоё-ива-мато-но микото, а его спутник справа – Куси-ива-мато-но микото.

Перед воротами, с левой стороны, виден каменный монумент, на котором китайскими иероглифами начертано стихотворение хокку или стих из семнадцати слогов, сочиненный Тё-Уном: «Ко-ка-ра-си-я ка-ми-но-ми-юки-но яма-но-а-то».

Мой спутник перевел надпись следующим образом: «Там, где высокой кучей навалены мертвые листья, на холмах есть святое место, где обитают боги». По соседству стоят каменные фонари, каменные львы и еще один монумент – большая обтесанная пятиугольная плита, поставленная на попа, с записанными китайским письмом именами Дзи-дзин или Богов Земли, священных существ, предохраняющих от вреда почву: Уга-но-митама-но микото (Благородный Дух Пищи), Аматэрасу-о-ми ками, Она-мудзи-но ками, Какиясу-химэ-но ками, Сукуна-хико-на-но ками (Бог Огородных Пугал). Перед Благородным Духом Пищи сидит каменный лис.

Мия синтоистского храма довольно мала – она меньше, чем в большинстве соседних храмов, потускнела и покрылась вековой грязью. Однако помимо Кизуки это святилище одно из самых знаменитых в Идзумо. Главный алтарь, посвященный Сусано-о, Кусинада-химэ и их сыну, чье имя носит деревенька Сакуса, слева и справа окружают алтари поменьше. В одном из этих меньших мия якобы живет дух Асинадзути, отца Кусинада-химэ, а в другом живет дух ее матери Тэнадзути. Есть еще небольшой алтарь Богини Солнца. Эти алтари ничем не примечательны. Зато главный храм представляет собой редкостный интерес.

К серым от непогоды решеткам дверей святилища привязаны в виде узелков многие сотни полосок мягкой белой бумаги: на них ничего не написано, хотя каждая представляет собой сердечное пожелание и горячую молитву. Ведь ни одна молитва не бывает такой пылкой, как молитва любви. Также здесь висит множество маленьких бамбуковых трубок, обрезанных чуть ниже стыков, чтобы в них собиралась вода. Они попарно связаны между собой небольшой соломенной бечевкой, на которой они подвешены. В трубках хранятся подношения – морская вода, принесенная сюда с неблизкого расстояния. А на самих решетках висят, спутавшись с белой массой бумажных узелков, локоны девичьих волос – жертвы, принесенные во имя любви[95], а также многочисленные подношения из морских водорослей, тонких, как нити, и настолько почерневших от солнца, что даже с близкого расстояния их нелегко отличить от продолговатых отрезанных локонов. Вся деревянная отделка дверей и решеток покрыта крошечными вырезанными или написанными значками – именами паломников.

Мой спутник вдруг прочитывает вслух хорошо знакомое имя – Акира!

Если судить об эффективности молитв добрым синтоистским богам по оставленным отзывам прихожан, то у Акиры есть все основания надеяться на успех. По всему периметру фундамента святилища в землю воткнуто множество крошечных бумажных флажков причудливой формы (нобори), приклеенных к бамбуковым щепкам. Каждый из белых флажков – знамя победы и дань благодарности влюбленного[96]. Маленькие флажки, воткнутые в землю, можно найти почти возле всех великих синтоистских храмов Идзумо. В Кицуки их вообще невозможно сосчитать, как нельзя сосчитать все снежинки во время бурана.

В большинстве знаменитых мия Идзумо можно найти еще кое-что: ящичек с маленькими бамбуковыми палочками, прикрепленный к столбу перед дверью. Если сосчитать все палочки, обнаружится, что их количество составляет ровно одну тысячу. Палочки помогают паломникам, дающим обет богам совершить сэндо-майри, то есть вести отсчет. Досчитать все сэндо-майри до конца означает посетить храм тысячу раз. Однако это трудно сделать, и слишком занятые благочестивые прихожане идут с богами на компромисс – они выходят из святилища на один фут за ворота и возвращаются обратно тысячу раз, и все это в один день, а маленькие бамбуковые палочки просто помогают им не сбиться со