Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918 - Х. Д. Семина

– Как же, слышали, слышали, в какой переделке вы были в Сарыкамыше! Очень приятно познакомиться, моя фамилия Бакланов. – Он встал и протянул мне руку.

– А я, можно сказать, «тутошный», живу в вашем доме; но не знаком с вами. Моя фамилия Иванов! Мы люди простые, из купцов, из самарских. Леском торгуем, – говорил он, прикидываясь простачком.

Этот купчина, когда встал, оказался огромного роста, широкоплечий; краснорожий, ручища с лапоть! Моя рука в его пожатии утонула, точно в тесте. Бакланов был небольшого роста, худощавый, бледный, со впалыми щеками; на голове реденькие, слипшиеся черные волосики; руки узкие, с черными ногтями и потными ладонями. На нем был очень хороший костюм, а на Иванове – русская рубаха, подпоясанная староверческим тканым пояском.

– Тина, садись вот здесь, – пригласила Маня, показывая на стул рядом с собой. Маня была блондинка (Ваня ее называл белясая чухонка) и вся какая-то большая, высокая, бесформенная, без талии; большие ноги, большие руки, длинная шея, плоская грудь. Волосы редкие, зубы покрыты золотом. Муж у нее был коммивояжер. Он умер где-то в дороге, на ступеньке вагона, несколько месяцев тому назад. Вот эта-то «белясая вдова» теперь всячески ухаживает за Яшей, чтобы женить его на себе. Она старше его, кажется, лет на пятнадцать. Мой муж ее не выносил за ее вульгарность. А о Яшиной женитьбе на ней и слышать не хотел. Когда он приходил к Алексею и заставал у него эту самую Маню, то немедленно уходил. Что общего было между Алексеем, который был офицер, и мужем Мани, который был коммивояжером, мы никогда не могли узнать. Но они дружили и бывали часто друг у друга…

– Очень хорошо, что ты пришла, – снова говорит Яша, усаживая меня. Бакланов налил вина в бокал и придвинул его мне; затем налил и другим полные бокалы и предложил выпить за мое здоровье. После первого бокала налили второй и стали с настойчивостью привычных пьяниц приставать ко мне выпить еще.

– Выпьем за героев! – Я немного отпила. – За героинь! – кричит Бакланов. Я со всеми должна была чокнуться.

– За победу русской армии! Пить до дна! Мы ценим наших героев, – говорит Иванов. Его красное лицо стало еще краснее; маленькие глазки хитрого мужичонка ни на кого не смотрели, а так, как-то все бегали. Тоненький носик был сизо-красный. Он стоял и в огромной плоской лапе крепко сжимал бокал с вином. – Мы сами, можно сказать, работаем на оборону. Да! На оборону! – весело повторил он, и все сейчас же его поддержали: – Конечно, на оборону! Все для армии!..

– Вот, мы стараемся все вино выпить! Чтобы виноделы не обанкротились! Начальство запретило продавать вино в розницу. Так мы и покупаем его ведрами! Обороняем, значит, виноделов! – сказал Яша.

– Ну, а как насчет наград? Получили вы какую ни на есть медальку? – спросил Иванов.

– А правда! Как там насчет наград? – спросили все… – Может быть, мы пошли бы на фронт, если бы нам дали по Георгию для начала…

– Мало просишь! Продешевил! Проси генеральский чин, отдельный поезд! Тогда еще можно и повоевать! Да только приезжай на фронт! Сразу получишь отдельное место в общей могиле! – говорит Бакланов…

Все громко смеются.

Господи! Да что это?! Неужели это русские люди?! Россия воюет на несколько фронтов! Едва отбивается от врагов, сотни тысяч убиты; еще больше того раненых и искалеченных! Их семьи нуждаются во всякой помощи!.. Я вспомнила опять этого раненого в Сарыкамыше, Егорова – обрубок человека, без рук и ног, который просил убить его лучше, чем посылать домой лишним ртом и обузой для семьи! Чем он хуже вот этих пьяниц, наживающихся на его и общем страдании всей России?! Тут сидят сытые, пьяные, наглые и говорят о чинах и наградах в тоне шутки и издевательства, чтобы потешить своих дам. А там, на фронте, защищая от врагов каждый кусок русской земли, израненные, искалеченные, видевшие смерть в глаза, принимают эти награды как святыню, со слезами, и прикладываются к ней запекшимися губами. Я вспомнила, как генерал Баратов, обходя госпитальные палаты, раздавал своим казакам Георгиевские кресты. С каким благоговением они принимали эти награды! У каждого текли слезы по худым бледным щекам.

Болтовня пьяной компании раздражала меня. Я встала.

– Ты куда? Посиди, еще рано! – сказал Яша.

– Нет, я пойду домой. Я пришла по поручению Вани, но вижу, что тебе не до меня. Может быть, ты придешь сам ко мне завтра?

– О! Что же ты сразу мне не сказала? Они все люди свои, извинят меня. Идем в кабинет и поговорим. Господа, извините! У меня спешный разговор…

– Что с Ваней? – сразу спросил он, как только мы вошли в его кабинет. Из всей семьи Яша любил только Ваню. И слушался только его.

– Ты получил письмо от Вани?

– Да. Он зовет меня к себе. Но я не успел еще привести дела в порядок, и свои личные, и по дому. Да нужно заказать солдатскую одежду. Все это меня задерживает здесь.

– О делах ты не беспокойся. Пришли мне домовые книги, и я буду вести все дела, пока ты будешь у Вани. Яша! Не откладывай поездку к Ване! Ему нужно, чтобы кто-нибудь близкий был около него! Иначе его споят там, и это кончится драмой для нас всех. Да, наконец, все обязаны помогать России! Нельзя же жить таким эгоистом, как живешь ты!..

– А что ты сделаешь, если я не хочу ничем помогать России?!

– В таком случае ты не имеешь права называться русским человеком!

– Все это только громкие слова! – с сердцем сказал он и встал. – Ты посидела на фронте, потому и говоришь все это! А поживешь дома, привыкнешь опять к роскоши и комфорту, так забудешь все эти громкие слова.

Я встала и, не прощаясь, пошла в переднюю.

– Послушай! Не сердись! – догоняя меня, сказал он. – Чего мы будем ссориться? Я и сам хочу поехать к Ване. И Ваня хочет, чтобы я приехал к нему. Теперь и ты хочешь, чтобы я ехал к Ване. Хорошо! Я поеду и буду делать все, чтобы охранять и оберегать его от неприятеля и внутреннего, и внешнего.

Не заходя в столовую и не прощаясь, я пошла домой.

«А что если в России много таких, как Яша и его друзья?!» – думала я, идя домой. Что будет с Россией, если ее постигнет неудача на фронте? Господи! Пока не было войны, я как-то не замечала (да и не было случая видеть), что мы, русские