Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

Ты умеешь хранить тайны, я знаю. И мужу ты не передашь… - Обещать не могу. - Как бы то ни было. Я устала, Джиён. Очень устала. - От больниц? – подался он вперёд, опершись локтями на коленки. - От последних двух лет. Жить я устала в этой муке. И многое из того, что пережито, привело к безвозвратным результатам… У меня даже груди больше нет, - смущено и быстро пробормотала Элин. - Это в наше время восстанавливает пластическая хирургия. Оклемаешься – мы тебе пятый размер захреначим, - хмыкнул он, показав на себе ладонями огроменные буфера. - Джиён… Я хочу лучшего для Сынхёна. Раньше я была сильнее и выдержаннее, раньше я могла вести себя лучше, и вести Сынхёна к чему-то лучшему, но уже не смогу. И… и его образ жизни – среди роскоши, богатства, красивых девиц и выпивки… - Он не спит с другими, Элин, - вставил Джиён, но она сделала вид, что не расслышала. - …и наркотики, столько порока! Он захочет другого, он тоже устанет от меня. А я этого не вынесу. - Откуда тебе знать, устанет или нет? - Я не хочу пробовать узнать. Я не переживу этого, Джиён. Вынести всё это, чтобы увидеть, как… Нет. Нет ничего тяжелее, чем знать, что ничего не можешь дать любимому человеку. А я больше ничего не могу. Ни радости, ни счастья, ни покоя… - И что ж, подыхать теперь? - У меня больше нет сил хвататься за жизнь… - Слабачка. - Да, я ослабла, но, надеюсь, Сынхён станет сильнее… - Да он просто сдохнет без тебя, - сказал Джиён. Элин поморщилась и, тоже подавшись вперёд, дотянулась до руки Дракона, сжав её своей изможденной ладонью. - Присмотри за ним, пожалуйста. Не дай ему сдохнуть. Теперь рядом с ним другой сильный человек – ты. Ты сильнее нас с ним. Ты поведёшь его вперёд. Только поведи к хорошему… - Где ж мне твоё хорошее взять, если я сам к хорошему не хожу? – расплылся Джиён. - Для него найди. - Я не нанимался нянькой. Ты разбрасываешься жизнью, как будто тебе где-то в другом месте пообещали более удачную реинкарнацию с мужиком покруче Сынхёна. - Я уповаю на то, что хотя бы не попаду в ад… - Её лицо потемнело, в глазах забилась потаённая боль. – Хотя мне есть за что туда попасть. - За глупость? Согласен. Голосую за отправку дураков в ад первым классом, экспресс-доставкой. Оставьте этот мирок нам, умным, которые жить любят и умеют. - Вот видишь, ты умеешь, а я разучилась, так что же зря занимать чьё-то место? – Джиён поднялся. Обошёл стул и взялся на его спинку. Сверху вниз посмотрел на Элин. - Ты для этого когда-то спасла жизнь Сынхёну? Чтобы испортить её своей смертью? Сыграла в ангелочка и откинулась? Хороша добродетель, нечего сказать! - Джиён, ругай меня, как хочешь… - Да уж хвалить, верно, не за что. Терпеть не могу сдавшихся, вот таких размазанных, обессмысленных! - Почему? Разве я тебе что-то плохое делаю? - Да, делаешь! Ты тоску на меня наводишь – вот что ты мне делаешь! Сидит тут, королева в депрессии, хочу жить, не хочу жить, умею – не умею. А Сынхён? Повесила на меня и в гробик? – Элин отвела взгляд, вжав голову в плечи. – Давай все так делать, а? Давай! Сынхён следом повесится, я утоплюсь, потом наша родня, потом остальные… шире, шире круг! Давайте избавим эту планету от людишек! Покажи мне, кто умеет жить, кто по-правильному это делает? И с чьей точки зрения? С твоей? Боженьки? Ох, какие мы знатоки, может, преподашь мне уроки жизневедения? Если на практике растеряла мастерство, уж в теории-то знания остались? Дверь открылась, и в проём вошёл Сынхён с двумя стаканами кофе. Джиён взглянул на их содержимое. - Ох, ну только не растворимый, ну ты же знаешь… Элин улыбнулась, чтобы не показать, каким на самом деле по эмоциям был диалог с Драконом. - Ладно, выпью оба сам, - заявил Сынхён, присаживаясь на свой законный стул, никогда не отодвигающийся от постели жены. – Милая, тебе принести покушать? - Нет, спасибо, не хочу ничего. Но Джиён не сдался. Он поведал и Сынхёну о старике-шамане в тибетских горах. Его информаторы уверяли, что тот поможет. Сынхён начал убеждать Элин, и та, переварив всё высказанное Драконом, сдалась. Они отправились в какой-то забытый Богом край высоко-высоко на скалах. Было непонятно, откуда Джиён раскопал сведения о том месте. Им пришлось за большие деньги нанять переводчика и проводников, сменявшихся на разных отрезках пути. Девушка трудно преодолевала дорогу, но не сдавалась. Никакого нормального транспорта там уже не было: яки, быки, лошади. Минуя ущелья и гладкие выступы, они через несколько дней достигли подступов к искомой возвышенности, где обитал тот кудесник, которого окружавшие местные, указывавшие дорогу, называли чойчжоном. Саму гору, на которую не пускали никак, кроме пешим ходом, именовали Лхатагари. Элин поинтересовалась у переводчика, обозначает ли что-нибудь название? - Лха – означает нечто божье, принадлежащее высшей силе, - не отказал в удовлетворении любопытства толмач. – А тагари… что-то вроде обрыва горы. Как это на вашем? Когда отвесная гора кончается с одной стороны… - Ущелье? - Нет-нет, - помахал рукой тибетец. Или китаец. – Скала с одной стороны. - Утёс? – подсказала Элин. - Да. Именно. Утёс, - щёлкнул он пальцами. Но к чойчжону попасть было не так-то просто. Он не брал денег, но охрана его из каких-то суровейшего вида людей, не допустила с Элин никого подняться по длинной лестнице вверх, куда-то, где всё овевалось чуть ли не облаками. Сынхён не хотел пускать её одну, но делать было нечего. Непреклонные обычаи этих мест требовали ищущую исцеления идти в одиночестве. И Элин вскарабкалась по ступенькам, в сопровождении молчаливых, тёмных кожей, глазами и волосами крепких мужчин, похожих на разбойников. Лёгкие горели, а силы заканчивались. Несколько раз её подхватывали стражи Лхатагари. Под конец её внесли, когда ноги уже отказались идти. Девушку доставили в жилище чойчжона. Снаружи Элин его от усталости даже не разглядела, а внутри оказалось очень мало света, только огонь очага бросал блики на помещение, не похожее на стандартную комнату, потому что в ней не проглядывались углы и ровне стороны. Да и вообще по мраке, завешанном шкурами, черепами и травами, не виделось краёв и всего, что находилось вокруг. Элин