Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

я прибыл в Тору – доксу, в то время безлюдную. В мае 1956 г. через неё проходил Снеллгроув, направляясь в Ше на фестиваль, и описал её как «кучку грубых каменных хижин, которые зимой стоят пустые и которые летом снова готовят под жильё». Сегодня мы пробыли в пути все восемь часов и двигались на высоте более 4000 метров. Я попросил у поварят сладкого чаю с молоком, надел кроксы и устроился в кухонной палатке отдыхать.

Через полчаса пришёл Аласдер, ещё через несколько минут подоспели все остальные. Все радовались, что останавливаются в таком живописном месте, – только у Алекса жутко болела голова, и уже который день, так что он сразу отправился на боковую.

21 мая, суббота. От Торы (4672 метра) до Бхиджера (3846 метров) 8,6 километра

Мы проснулись прохладным, облачным утром, заглотили столь необходимый кофе и позавтракали на воздухе. Мимо нас прошли четверо детей – они отправлялись в Ше, одни, без присмотра. Они заглянули в лагерь поглазеть на нас, получили печенье и радостно поскакали дальше.

Сегодня мы отправлялись в древнее поселение Бхиджер. Поварята, мулы с погонщиками, а с ними Алекс и Майкл, пойдут самым прямым путём – через перевал, а потом по крутому спуску в деревню.

Мы с Йеном в обществе Рамеша, который пойдёт либо впереди, либо следом, сначала собирались посетить деревню Тата, а потом пройти через знаменитый центр религии бон, монастырь Самлинг.

На склонах трудились местные погонщики яков. Мы миновали живописную ячью ферму и поговорили с её обитателями. Чуть дальше работала в ячменном поле женщина с мотыгой в руках. Она орошала посадки: ловко проводила воду в каждый уголок своего участка, используя один простой инструмент.

Мы быстро обошли верхнюю часть деревни Тата, которую Снеллгроув называет Trӓ, – нам не терпелось увидеть Самлинг. По ту сторону долины возвышалась скалистая гора, доминируя над пейзажем. Это была Медная гора, которую упоминают и Снеллгроув, и Кинд. Пройдя по невысокому перевалу, окружённому тремя недостроенными чортенами, мы покинули Тату и вскоре увидели несколько стен мани. На самом деле они в большинстве были стенами матри, иногда попадались матри-дхокхор: мы ступили на территорию бон.

Нетрудный переход в два километра привёл нас к естественной котловине у подножия горы: здесь же высились древние строения и чортены монастыря Самлинг. Место было внушительное – только очень засушливое: в долине здесь нет никакой реки. Тем не менее Самлинг был красив своей собственной красотой. Казалось, он пустовал: мы заметили только одинокую фигуру в сопровождении двух белых коней.

Миновав чортены, размечающие южную границу комплекса, мы спустились по пологому склону и встретились с обитателем монастыря. Это был высокий пожилой человек, занятый тем, что лопатил лошадиный и ячий навоз и собирал его в жёлтые мешки. Он носил мягкую красную шляпу от солнца, красную же куртку и шафраново-рыжую нижнюю рубашку. На шее у него красовались бусы, лицо было скрыто пурпурной маской, похожей на медицинскую. Я решил, что так он во время работы защищается от пыли.

Рамеш заговорил с ним. Оказалось, что главный храм закрыт, однако человек приглашает нас к себе в дом.

Звали его Ньима Гьялцен, и он был нгаг-па, немонашествующий лама, который служил в монастыре смотрителем. Неподалёку, в Тате, у него жил сын. Лама привёл нас к низеньким воротам, ведущим в его жилище. Мы вошли на небольшой двор, где нас встретили новорождённые козлята и крохотный бурый телёнок. Маленькую деревянную дверь обрамляли разноцветные мазки краски – жёлтой охры, голубого и кирпично-красного тонов. Сразу за дверью вырезанная в бревне лесенка вела на крышу, а оттуда можно было пройти в главное помещение.

Комната оказалась маленьким, тёмным приделом три на четыре метра: сразу было видно, что построен он очень давно. Свет внутрь проникал совсем немного, через низкую дверь и через узенькое оконце высоко под потолком. Из-за этого комната производила впечатление склепа, и бледновато-красные статуэтки, покрытые вековым слоем пыли, только усиливали эффект. На полке стояло около двадцати молитвенных книг. Всюду попадались тхангки и разноцветные гобелены. На центральном алтаре располагалась метровая статуя, кажется, изображающая Тонпу Шенраба. По краям висели фотографии нынешнего главы религии бон – Лопона Тензина Намдака. Среди них нашёлся снимок, где этот почтенный человек позировал с далай-ламой.

Справа от алтаря стоял ящик примерно метр длиной, покрытый овечьей шкурой. Это была гомтри – «короб для медитации», в которой лама спал, когда находился в ретрите. Рядом на небольшой полке он обычно ставил молитвенную книгу, пока читал её. Находились в комнате и другие буддийские вещицы: морская раковина, цимбалы, двухмембранный барабан дамару и тонкой работы флейта-канглинг из бедренной кости. Последняя была украшена медью и имела серебряное дульце.

Мы зажгли масляные лампы и курильницы с ладаном: от этого воздух в комнате, казалось, стал ещё более затхлым. Ньима угостил нас цампой, которую смешали со сливочным маслом, скатали в шарики и высушили до каменной крепости. Нелёгкое дело было её разжевать. Оставив на алтаре несколько рупий в подношение, мы вышли обратно на крышу, под яркое солнце. Кроткий старик нгаг-па снял маску: я сразу понял, что он страдает обширной лейкоплакией нижней губы: справа уже образовалась опухоль. Вот почему он носил маску.

Снеллгроув был очарован Самлингом и писал: «Вскоре станет ясно, что Самлинг – главная цель нашего путешествия, а старик-лама – наш добрейший друг. В Самлинге мы могли бы жить в довольстве до самой осени: некоторое время я раздумывал, не остаться ли, не отказаться ли от остатка путешествия». В итоге Снеллгроув с товарищами провели в Самлинге три с лишним недели, в течение которых ходили в Бхиджер и Ше.

Снеллгроуву позволили прочесть старые рукописи, которые хранились в монастыре, и он приступил к их переводу. Также ему подарили две рукописи бон, «Тантра Тибета» и «Трактат об основных традициях Великого Совершенства». Переводы, выполненные с помощью двоих лам, которые для этого ездили в Англию, в дальнейшем увидели свет в книге Снеллгроува «Девять путей бон» (1967).

Покинув монастырь, мы поднялись на сотню метров по склону и вышли к чортену. Переводя дыхание, мы оглянулись, и перед нами предстал удивительный вид на монастырский комплекс на фоне Медной горы (zangs-kyirong), стоящей на том берегу реки Ше. Отсюда эта скалистая гора с остроконечным пиком, высотой 5138 метров, выглядела огромной и внушительной, а у её подножия пролегало глубокое ущелье, на дне которого текла невидимая река. Говорят, что на горе обитает местное божество Самлинга.

Мариэтта Кинд пишет, что кора вокруг неё «пока не открыта», то есть неофициальная.

После ещё одного