При свете зарниц - Аяз Мирсаидович Гилязов

– Какие свидетели? – встрепенулся Хабибрахман-абзый. – Что вы говорите? Где свидетели?…

– Сейчас приведут. И вот вы подумайте, сигнал получен, горох у вас найден, есть свидетели… Тут не до шуток.

В учительской устанавливается тишина, и мы слышим, как стучит ветер в окно и гудит в трубе. И от этого, может быть, мы с Рафгатом теснее прижимаемся друг к другу.

Наконец-то входит милиционер.

– Привёл, – говорит он и простуженно кашляет в рукавицу.

– Пусть сюда зайдёт, – приказывает Асылов.

Милиционер открыл дверь. Вошла Маулиха в шали с кистями и в новом пальто с широким воротником.

Хабибрахман-абзый даже привстал, увидев Маулиху. Кажется, он надеялся, что следом за ней войдёт ещё кто-нибудь, но милиционер закрыл дверь.

В учительской запахло духами. Запах был резкий и казался каким-то посторонним, неуместным, но Маулиха цвела от удовольствия. Она распутала концы своей шали и, откинув голову назад, улыбнулась во все свои зубы. Асылов сказал сухо:

– Садитесь, гражданка Мирсалимова.

– Вот как! Даже надо сесть?! – запела Маулиха.

Я ещё не слышал у неё такого слащавого, такого подобострастного голоса! Вот артистка! А на нас с Рафгатом она даже и внимания не обратила.

– Что ж мне не сесть, я и сяду! – сладко пела она и наклонялась в сторону Асылова, словно бы ожидая, что он сообщит ей по секрету что-то важное.

Но Асылов молчал, и Маулиха вместе со стулом подвинулась поближе к его столу.

Я вспомнил то время, когда Маулиха ходила в активистках, занимала место в президиумах и сидела там, расставив ноги. Так же точно она уселась и сейчас. И видно было, что она просто тает от блаженства.

– Гражданин Ямашев, – сказал Асылов, – вы слушайте со вниманием. – И тут же обратился к Маулихе: – Вот вы, гражданка Мирсалимова, сегодня вечером во время нашей беседы показали: «Накануне новогоднего праздника, часов в пять, в сумерках, в калитку Хабибрахмана Ямашева прошёл человек с мешком за спиной».

Маулиха засмеялась с таким беззаботным оживлением, как будто весенний ручеёк.

– Не скажу же я, что не прошёл, коли он прошёл, милок ты мой! У меня нет привычки врать, весь наш род…

– Какое это было число? – перебил её Асылов.

– Ах, это число-мисло!.. Не помню, товарищ лачанник, разве тогда до численника было… Я ведь отдавала замуж свою Кариму, ты небось уже слышал об этом! Взяли к себе в дом зятя и не раскаиваемся. Уж так удачно вышла доченька! Знали мы и раньше, что отличный парень, но мне и в голову не приходило, насколько он хорош! Смирный, никогда слова не скажет поперёк, за Советы души не пожалеет, на колхозной работе дни и ночи, и дома по хозяйству всё поспевает!..

– Вы подошли бы поближе к вопросу, – сказал Асылов.

– Подойду, как не подойти! И близко подойду… Что же я говорила-то?… А, да, о зяте моём милом рассказывала! – Маулиха опустила шаль на плечи. – А свадьба… У, какая была свадьба, про это и не рассказать. Не было ещё такой свадьбы в округе. Ведь и дочка у меня не чета другим, умная да работящая… Только вот не нашлось для неё в нашем ауле достойного места… Вот, товарищ лачанник, хотела как раз спросить у вас: нет ли в вашей конторе какой-нибудь работы для моей Каримы?…

Тут Асылов не выдержал.

– Видели вы человека с мешком или нет? – крикнул он. – Отвечайте по существу!..

– Истинная правда, хлебушком поклянусь, – засуетилась Маулиха. – Чтобы мне хлеба не видать, коли вру. Один тихонько прошёл с мешком…

– Вы узнали, кто это был?

– Ну как это кто? – Маулиха опять заулыбалась. – Разве теперь в калитку к людям ходят чужие? И потом, разве остались в ауле мужчины? Теперь вся работа свалилась на нас, женщин. Нож наточи – сама, дрова наруби – сама, воды в баню натаскай – сама!.. Как нам жить без мужчин? Ладно ещё, что теперь зять есть… Вот ты нам скажи, товарищ лачанник, когда война кончится, когда отпустят домой моего Биктимера?

– Вы опять ушли в сторону от дела!

– Ничего не в сторону, иду по самой борозде. Ежели б, говорю, не война, разве, говорю, стал бы пожилой человек, Хабибрахман-абзый, таскать домой из колхоза? Да и продукт разве это – горох? Тьфу!.. В красных обозах, бывало, возили в нашем ауле хлебушек, с красными плакатами, под музыку!.. А на трудодни мёд, бывало, раздавали, огурцы, капусту… Если сам не хочешь, корми скотину. Да, было времечко, ходила я в активе, в ударницах была! Там на горе у кладбища сеяли мак… Богатые мы были!..

– Гражданка Мирсалимова!

Рассекая румяна на щеках Маулихи, из глаз её катятся крупные слёзы. Когда Асылов опять резко окликнул её, она быстро утёрла глаза, высморкалась и опять засияла, как солнце.

– Что, разве я опять сказала что-нибудь не так?

– Откуда вы узнали, что у того человека в мешке был горох?

– Ба! Ты же сам сказал!

– Нет, я не говорил.

– Клянусь солнцем, сказал! Если и не сказал, так об этом весь аул говорит: «У Быржина нашли мешок гороха».

– Ладно, – Асылов что-то отметил в листке. – Вы подтверждаете, что человеком, который нёс мешок, был Хабибрахман Ямашев?

Маулиха посмотрела на склонённую серебряную голову Хабибрахмана и без колебания, без тени смущения, сказала:

– Он был. Он самый и был, – повторила она, словно сама себя убеждая. – Кто ещё, если не он, будет шататься на нашем конце? Так же вот шёл, качаясь, как Быржин.

Комедия, настоящая комедия, если подумать!..

Асылов велел подписаться Маулихе под своими показаниями и отправляться домой. Когда она ушла, Асылов спросил:

– Ну, что скажете, Хабибрахман-ага?

– Что мне сказать… Нечего мне сказать, – ответил старик.

– Какие у вас взаимоотношения с соседями, в числе и с Мирсалимовой?

– Я ни с кем не ругался, в том числе и с ней. Ну и друзьями не были. Мы оба сидели перед вами, так что сами прикиньте, кому из нас можно верить…

Асылов сам проводил Хабибрахмана в один из классов. Мы по-прежнему сидели в учительской.

– Такие вот дела! – невесело сказал Асылов. – Вы, конечно, не должны были всё это слышать, но я нарочно оставил вас. Есть люди, которые один на один тебе наговорят с три короба, а как окажутся при народе, начинают твердить обратное. Эта дамочка не из таких… – Асылов защёлкнул свою сумку. – Вот так-то. Если приедет милиционер из района, я пришлю его сюда, а пока вы тут смотрите и никого