Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн

себе войну. Из их прошлого, так же как и из нашего, тянулись нити раздоров, мстительности, насилия. В них тогда только зрела идея справедливого отношения ко всем народам, идея, ведущая в прекрасное будущее. Под влиянием наступивших бедствий и вспыхнувших волнений эта идея у них окончательно созрела — и гораздо раньше, чем у нас! Мы должны благодарить исключительно наших противников, указавших нам путь к спасению! Возникает мучительный вопрос: почему вплоть до крушения у нас господствовала только чуждая нашему духу неумолимость, в то время как у них уже появлялись свежие и благородные идеи? Почему Германия была изолирована в своих чувствованиях и стремлениях и противопоставляла себя всему человечеству? Теперь дело зашло слишком далеко, и нам остался только один выход: превзойти их в справедливости, стать более совестливыми, чем они! В наше время справедливость стала силой более мощной, чем деньги и чем даже армии. В наше время сила слова невидимо преследует преступников. Если наши победители не будут прислушиваться к голосу разума, они поставят себя под угрозу действия силы слова, которая может привести к крушению политического и экономического мира, в спасении которого мы в равной степени заинтересованы. Только общими усилиями мы можем спасти этот мир. Настанет время, когда победители опомнятся, так как идеи, вложенные в заключенный ими мирный договор, обречены на крушение. Они захотят сперва извлечь из своей победы материальную выгоду, а потом уже стать справедливыми. Лига наций должна, по мысли мудрейшего из них, восполнить пробелы мирного договора. Но у них пока еще нет времени. Германия, начинай действовать!

Отвечай за свои проступки, неси ответственность за свою судьбу! Сделай это для самой себя! Твоя правдивость нужна тебе для самой себя больше, чем для того, чтобы оправдаться в глазах победителей, променявших правду на алчность. Только правда сохранит тебе жизнь. Твое решение принять демократический строй означает отказ от лжи, которая ввергла тебя в пучину бедствий. Незачем выторговывать себе крохи и увиливать от ответственности. Все равно, рано или поздно, в повестку дня, так же как в свое время о Наполеоне I, будет включен вопрос о стремлении Германии завоевать мировое господство. Наполеон I, как и Германия, обвинял Англию в том, что она хочет его уничтожить; и она действительно этого хотела. Но почему наполеоновский дух ожил в Германии? Один-единственный раз Германия поступила правильно, — когда она свергла империю; но теперь она снова совершает ошибку, отрицая преступления, совершенные империей. Действительно ли только стечение обстоятельств привело империю к совершению преступлений? Если бы это было так в действительности, то она была бы достойна любви и уважения, свергнуть ее было бы подло. Немецкая республика выполнит то, что ей предназначено. Наши внуки нам никогда не простят, если мы заставим республику лгать. Наши внуки осудят и тех, кого император и его челядь погнали на мировую бойню, как стадо животных. Поверят ли они в то, что мы не могли этому противодействовать? Они сочтут недостойным и наше поведение и то, что мы хотим умыть руки, а наша жестокость лишний раз подтвердит, что не один кайзер, а главным образом его подданные должны нести ответственность за вину Германии. Абсолютизм не может навязать народу чуждую ему волю: он ответствен только за дух национализма, воспитанный и используемый им для своих целей. Теперь абсолютизм канул в прошлое, мы сами несем полную ответственность и за нашу историю и еще в большей мере за наши будущие поколения.

Дела мужей, стоящих во главе нашего государства, и теперь еще пропитаны духом монархизма. Вы хотите, чтобы они были чисты и незапятнаны прошлым? Тогда они должны явиться из святой дали, как Лоэнгрин, а не быть вашей плотью и кровью. Немцы 1919 года «скомпрометированы». Они совершили слишком много плохого и меньше всего должны в этом друг друга упрекать. Наши государственные деятели, как и все прочие, пережившие страшную годину, вышли из развалин империи, они покрыты пылью ее крушения, — весьма вероятно, что они захотят ее спасти, тем более что они встретят при этом поддержку большинства. Ведь только крайняя необходимость вынудила большинство пойти на свержение монархии, падение которой было уже предопределено, и позволить бежать кайзеру. Этому большинству не нужна настоящая республика, его вполне устраивает имеющееся подобие ее. А думающие иначе и распознавшие истину не представляли в империи большинства; но они-то как раз правильно предсказали исторический процесс. Напрасно о них распространяют злостные слухи, напрасно говорят, что они работают на врага — нет, они работают для будущего Германии и тем самым для грядущего мира. Но, находясь еще в плену у старых представлений, верят ли они сами в это лучшее будущее? Руководители масс не могли бы отстаивать интересы народа теперь, когда наступили хорошие времена, если бы они не испытали вместе с народом горечь тяжелых лет. Мирабо, это развращенное пороками создание старого режима, все же приветствовал революцию как освобождение души; и, уже теряя силы, отмеченный печатью смерти, он отдал ей свой великий голос. Таковы были первые. Но попробуйте блистательного дворянина прежних времен пересадить в вашу мелкобуржуазную среду. Выполняя свой долг перед народом, мелкая буржуазия питает заслуженное уважение к тем, кто на своих плечах выносит всю тяжесть сложного и опасного дела, направленного на пользу народа. Мы всегда будем помнить, что в нашей республике, какова бы она ни была сегодня, зреет хорошее зерно обновленного немецкого духа. Почему же не принести республике, родившейся в самый нужный момент, хотя бы часть тех пылких чувств, которые так расточительно бросали под ноги триумфально вступавшей в жизнь империи? С самого рождения и до последних дней империя дала народу мало хорошего. Республика даст нашему поколению несравненно больше, облагородит его разум, согреет его чувства. Следующее за нами поколение учтет наш опыт и все, что мы пережили. Они больше сделают для упрочения республики, чем смогли сделать мы. Люди третьего поколения уже будут республиканцами от рождения. Будем терпеливы! Каждое народное государство постепенно очищается от ненужных элементов и набирает силу. Даже отстаивая право вето короля, Мирабо невольно содействовал его падению. Свержение династии Гогенцоллернов в Германии означало, что прошло время надменных искателей приключений и героем дня стал терпеливый рабочий. Труд приводит к демократии.

Народ, то есть люди средних способностей, избирает из своей среды некоторое количество лиц, ничем не возвышающихся над средним уровнем. Эти избранники должны руководить народом; как они это сделают? Конечно, они не приведут народ к блестящим, но мнимым успехам, перескочив через исторический этап развития, — этого не в состоянии сделать люди средних способностей.