Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918 - Х. Д. Семина

– Послушайте, господа, у меня явилась прекрасная идея! Только, прошу вас, давайте сядем на скамейку, и я изложу ее вам, – сказал Сергей Сергеевич. – Я хочу предложить устроить пикник, – сказал он, когда мы уселись в парке. – Поедем к Синим камням. Это далеко в ущелье, чудесное место, сосновый лес, речка. Возьмем повара, палатки. Я угощу дам охотничьим гуляшом. Поедем с ночевкой, посмотрим закат солнца и восход. – Он замолчал, выжидая, что ему возразят. – Место я знаю хорошо. Каждый год езжу туда. И повар у меня отличный. Для дам будет отдельная палатка, и для мужчин тоже.

Первая ответила Маня:

– Я думаю, это великолепно. Я никогда еще не была на Синих камнях. Да и ты, Нина, тоже?

– Нет, я не была там. Мне кажется, что поездка будет очень интересной. Поедем, конечно!

– Для вас, Тина Дмитриевна, у меня есть отличный полушубок. Чтобы вы не простудились, мы вас вечером в него закутаем. – И, не дожидаясь моего ответа, он уже решил, что я тоже еду с ними.

– Но я не могу, спасибо. Я не поеду с ночевкой.

– Что вы! Как можно расстраивать компанию? Я только для вас и устраивал эту поездку!

– Как? Только для нее? – сразу раздалось со всех сторон.

– То есть для всех вас, дам, – поправился он поспешно.

– Ты, Тина, тоже едешь! Решено, что все мы едем на пикник! – заявила Маня.

– Теперь нужно решить, когда! – сказал Александр Павлович.

– Ну, это решайте вы, мужчины. Мы готовы ехать в любой день, – снова сказала за всех Маня.

– Хорошо. Для подготовки всего необходимого для пикника нужно не больше двух дней. Как только все будет готово, мы сообщим вам.

Все согласились. Хотя я и не давала своего прямого согласия, но все решили, что я согласна и еду с ними. Я попрощалась, вышла из парка, взяла извозчика и сказала адрес, куда ехать. Старый казак повернулся ко мне:

– Пожалуй, сегодня можно проехать. Дождя не было. Но если после дождя, так туда совсем нету проезда. А вы что, дачу хотите у Евсеихи снять?

– А разве ты ее знаешь?

– Я ее? Как же, знаю.

– Нет, я хочу только повидать ее и познакомиться с ней. Ее сын, доктор, служит вместе с моим мужем на фронте.

– Знаю и его, очень хорошо. Выросли ведь здесь. Отец-то его был у нас войсковым писарем. Умер теперь. А мать, старательная женщина, собирала грошики и учила сыновей-то. Еще один у нее был, горбатенький. Да повесился. Пил он шибко! А умный был; учился в Петрограде. А летом вернулся домой и повесился… А вот и имение Евсеихи.

Я расплатилась с извозчиком и вошла в калитку. На длинном и узком дворе стояли три маленьких домика. К домикам вели, извиваясь, цементные дорожки. А между дорожками и домиками всюду было много фруктовых деревьев и цветов. Деревья еще молодые, но от тяжести плодов их ветки склонялись почти до земли, и все были подперты палками и досками. Я залюбовалась этим игрушечным садом, где каждый кусочек земли был использован! Даже под деревьями были посажены цветы. Я так долго стояла и смотрела, что не заметила, как подошла какая-то женщина и спросила:

– Вам что? Не квартирку ли нужно?

– Ах, тут так красиво! Точно в сказке! Нет. Квартиры мне не нужно, а я хочу видеть г-жу Евсееву.

– А я же и буду Евсеева! – сказала женщина.

– Да? Здравствуйте! А я жена доктора Семина, вместе с которым служит ваш сын.

Женщина сразу вся просветлела! Она до такой степени обрадовалась, что не знала, что и сказать.

– Ах ты господи боже мой! Да пожалуйте в комнаты! Вот, как я рада! Сашенька писал мне, что вы здесь и можете прийти ко мне познакомиться! «Жена, – говорит, – моего начальника живет в Пятигорске». Но адреса не написал. А то бы я давно сама съездила к вам познакомиться. Рада очень видеть вас! – она опять взяла мою руку и стала трясти ее.

Евсеева была еще не очень старая женщина. Но тяжелая физическая работа и плохая одежда делали ее старухой. На ней было ситцевое платье и грязный фартук. Волосы чуть с проседью, непричесанные. А руки у ней были, как у мужика, большие и грубые, точно она всю жизнь пахала землю и рубила дрова.

– Вот как я рада, что вы зашли ко мне, – усаживая меня на стул, снова говорит она. – Сашенька-то у меня единственный сынок. Был еще один, да помер. Пишет он, что очень доволен службой. И муж ваш ему нравится. Дай-то бог, чтобы и Сашенька мой ему понравился тоже. Он хороший мальчик! Тихий, добрый! Только одна беда, запойный он у меня! Пока не пьет – золотой! А как найдет на него этот запой – образ человеческий теряет!.. Когда он дома живет, так я его запираю на эти дни. А вот кто там за ним приглядит?!

Я чуть не упала в обморок от ее слов! Это настоящее несчастье!.. Воображаю, что они там вдвоем натворят!! Один пьет запоем! А другой – каждый день, хотя и незапойный!.. Я потеряла дар речи, совершенно не могла говорить! Даже эта старуха стала мне сразу противна! И ее сад потерял всякую прелесть в моих глазах!.. Когда я уходила, я больше им не любовалась. Старуха пыталась объяснять мне сорта и названия абрикосов, слив и груш, но я ее совсем не слушала и только спешила уйти скорее от нее. Все было заслонено для меня этим страшным словом «алкоголик»! Да еще и запойный! Бедный мой Ваня! Рок преследует его!.. Столько времени не было помощника! И вот прислали наконец… запойного пьяницу!.. Его надо было посадить в сумасшедший дом, а не на войну посылать! Чем он может быть полезен армии? Теперь для Вани спасения нет! Сопьется окончательно!.. Я поторопилась проститься, обещая, что еще зайду перед отъездом. Но в душе уже решила, что ни за что не хочу видеть больше эту женщину! Нарожала алкоголиков и запойных пьяниц! Да еще расхваливает их! Теперь и она сама, и ее сын казались мне злейшими моими врагами… Я просто ненавидела их обоих и боялась их… Точно они замышляют погубить и Ваню, и меня!..

Она показала, как пройти к вокзалу по кратчайшей дороге: мимо дворца эмира Бухарского и затем по тропинке уже прямо к вокзалу. Там стоял поезд, готовый отойти в Пятигорск. Я села и через несколько минут была в Пятигорске. Взяла извозчика и хотела ехать домой. Но когда извозчик выехал