Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне

ценностей, сведущая в духовной жизни и поупражнявшаяся в умственной деятельности, посвящается созерцанию собственной сущности. Как будто она пробудилась от продолжительного сна, открыла те же глаза, которыми все обладают, но немногие используют. И увидела в самой себе луч того света, который является истинным образом ангельской красоты, сообщенной ей. Которую она затем передает в виде слабой тени телу.

Родившись слепой в отношении земного, душа становится весьма прозорливой к небесному. Если тело поглощено исступленным созерцанием или погружено в сон, душа освобождается, осознавая некий отдаленный аромат истинной ангельской красоты и приходя в восторг от великолепия этого света; она так настойчиво стремится к нему, что почти задыхается от желания приобщиться к этой красоте, полагая, что нашла следы Господа, созерцая которые пытается найти покой в своем блаженном конце.

Следовательно, сгорая в радостном пламени, она поднимается к своей самой благородной части, то есть к рассудку. Там, более не затемненная мраком земного, она видит божественную красоту. И все же еще не совсем наслаждается ею, потому что созерцает ее с точки зрения только своего особого интеллекта, что несравнимо с необъятной универсальной красотой.

Вот почему, не вполне удовлетворенная подобным благом, красота предоставляет душе большее блаженство. Точно так же, как красота одного тела направляет ее к универсальной красоте всех тел, что происходит с высочайшей стадией совершенства, когда она направляется от особенного ко всеобщему разуму.

Следовательно, душа, зажженная самым священным огнем, не только совершенно оставляет истинную божественную любовь, поскольку ей больше нет необходимости вступать в разумный разговор, но, переменившись на ангельскую, она понимает все происходящее разумно. Тогда без всякой затуманенности или противоречий широкое море чистой божественной любви принимает ее в себя и наслаждается высшим блаженством.

69. Если красоты, что затуманивают глаза наши, мы ежедневно лицезреем в поддающихся искажением телах (но которые являются ничем, кроме как снами и слабыми тенями красоты), то они кажутся нам настолько прекрасными и грациозными, что разжигают самый пламенный жар в нас. И приносят такое восхищение, что мы полагаем, что нет равного тому, что мы иногда чувствуем, только один раз уловив взгляд, исходящий на нас из глаз возлюбленной женщины. То, что составляет счастливое удивление, заставляет трепетать, и то, что мы полагаем, наполняет души ощущением видения божественной красоты!

Какое же сладостное пламя, какое восхитительное горение, как считают, вытекает из фонтана высшей и истинной красоты! Каков же источник всякой другой красоты, который никогда не залоснится, не исчезнет, всегда останется прекрасным и неизменным в своей сущности, не вбирающим в себя никого другого, но прекрасным в своем образе, красивом своей особой красотой?

Такова красота, тождественная высочайшей добродетели, которая привлекательна благодаря своей прелести. Она не только придает интеллектуальному интеллектуальное, причинность причинному, чувство и желание жизни чувственному, но также сообщает растениям и камням поступательное движение и природные их качества, как будто отпечатываясь в них.

Следовательно, подобная любовь оказывается и счастливее, поскольку, обладая ею, руководствуются самыми превосходными аргументами. Отсюда, точно так же, как физический огонь облагораживает золото, поступает и самый священный огонь, уничтожая и истребляя в наших душах смертное, оживляя небесную часть, которая из-за чувств была мертва и похоронена в них.

Примерно так писали о погребальном костре поэты, когда сообщали, что Геркулес был сожжен на горе Эта, благодаря чему стал бессмертным и вошел в сонм богов. Вот почему Неопалимая Купина Моисея, Раздвоенные языки огня, Священная колесница Ильи удваивают страсть и блаженство в душах тех, кто достоин узреть их, когда они оставляют свои земные низменные дела и направляются к небесам.

Тогда давайте направим все наши мысли и силы нашей души к этому священному свету, который показывает нам путь, что ведет к небесам. Следуя по нему, оставим страсти, в которые были облачены при нашем падении. И по лестнице, что на самой своей низкой ступени несет печать чувственной красоты, поднимемся к возвышенному владению, где обитает небесная, прекрасная и истинная красота, лежащая спрятанной в самых внутренних тайных тайниках Господа, так что нечестивый взор не сможет узреть ее.

Здесь мы и найдем счастливое разрешение всех наших желаний, истинный покой от наших трудов, некое исцеление от наших несчастий, самое целебное лекарство от наших болезней, безопасное убежище от утомительных бурь этого жизненного бурного моря.

70. Каким же смертным языком тогда, о самая священная Любовь, можно оценить тебя по достоинству? Самая прекрасная, самая добродетельная, самая мудрая, ты изливаешься из союза красоты, добродетели и божественной мудрости и пребываешь в этом союзе. Именно с помощью этого союза возвращаешься к соединению, замыкаясь точно так же, как и соединяется круг.

Сладчайшее соединение универсального, сочетание вещей небесных с вещами земными, Ты, кто милостивым взмахом побуждает высшие силы править низшими и поворачивать умы смертных к своему происхождению, соединяешь их в согласии, двигая природу к созданию, откуда и рождается сохранение жизни. Ты соединяешь разделенное, придаешь совершенство несовершенному, схожесть несхожему, дружелюбие недружественному, даруешь плоды земле, спокойствие на море, жизненный свет небесам.

Ты отец истинного удовольствия, грациозности, мира, доброты и доброй воли, враг грубой жестокости и праздности. Короче говоря, Ты являешь началом и концом всего добродетельного. Поскольку Ты с восхищением населяешь цветки красивых тел и красивых душ и, следовательно, иногда проявляешь себя немного в глазах и умах тех, кто достоин узреть тебя, я полагаю, что теперь Ты являешься убежищем для всех нас.

Соблаговоли тогда, о Господи, услышать наши молитвы, пролейся в наши сердца и великолепием самого священного огня освети тьму, подобно проводнику в лабиринте покажи истинный путь.

Исправь ложность наших чувств и после нашей долгой гонки за напрасными ценностями просвети нас истинной и явной добродетелью. Заставь нас вдохнуть те духовные запахи, что укрепляют ум, чтобы услышать небесную гармонию в таком согласии, что все наши чувства придут в равновесие и не останется места ни для чего другого.

Наполни нас тем неиссякаемым источником согласия, который всегда восхищает и никогда не пресыщает, придавая вкус истинного блаженства всем, кто пьет из его живительных и прозрачных вод вместе с лучами того света, который очищает наши глаза, затуманенные невежеством, причем так, что они больше не могут оценивать земную красоту. И пусть мы узнаем те вещи, которые сначала просто узрели и, кроме того, познали их истинную ценность.

Прими наши души, которые тебе предлагаются в качестве жертвы, сожги их в том живом пламени, которое уничтожает все смертные нечистоты дотла, так что, полностью отделившись от тела, они смогут сладостно соединиться с той божественной красотой, с вечным. И чтобы мы, отделившись от себя,